— Док, ты гений! — восхитились Сочинские. — Использовать универсальный код, чтобы завершить алгоритм бесконечного апгрейда костяшек! Почему никто раньше до этого не додумался?
— А потому, что во всей вселенной никогда не было двух идентичных универсальных ключей! — ответил первый Ильин.
— И это наводит меня на мысль, что мы с вами, все-таки решим маленькую проблему Аквамарина! — подытожил второй капитан.
Глава 12
— Послушай, Второй, — оттянул инициативу Первый Капитан. — Я тут прикинул…
— А с чего это я Второй? — изумился Второй Капитан.
— Да, черт с тобой, хочешь быть первым, будь, мне не жалко, — отмахнулся Первый и продолжил мысль, — Я тут прикинул…
— Мне до лампочки, что ты там прикинул, но я не согласна быть Второй Анискиной, — встрепенулась чувствительная Анискина.
— Цыц!!! — заорал командир, по привычке грохнув пудовым своим кулаком. Стол, не будь дурак, чавкнул и Ильин застряв в силиконе по самое навсегда.
Когда методом “внучки за дедкой” Анискина выдернула его из хляби стола заседаний, капитан в изнеможении привалился к округлой стене.
— Как вы меня все достали! — устало вымолвил он, съезжая копчиком к плинтусу. — Склоки эти ваши дурацкие, сопли…” Я главный! Нет я главный!”… Лучше детишек на речном трамвайчике на Луну катать, чем с такими оболтусами по Галактике шляться… Спасатели млин…! Вернусь на базу, напишу заяву “по собственному”…
Наверное, капитан слишком редко уходил в депрессивный бесперспективняк. Настолько редко, что ни Севке, ни Алле видеть командира таким еще не приходилось. Обхватив согнутые колени и опустив тяжелую голову на руки, достигший плинтуса, он пребывал в эмбриональной позе, граничащей даже не с депрессией, а с самой настоящей черной меланхолией.
— Ильин, ты это чего? — испугалась Алла, растерянно переглянувшись с Сочинским.
— И вправду, товарищ Капитан, чего это вы тут? — поддержал Анискину младший лейтенант.
— Уйди! — выдавил капитан, не поднимая головы. — Убью!
— А чего сразу Сочинский…
— Так! — прервал дискуссию второй Ильин. — С вами все ясно, товарищ капитан. Придется взять командование на себя.
Этих слов оказалось более чем достаточно, чтобы Первый выпрыгнул из эмбрионально-депрессивной позы во весь двухметровый рост. Чего-чего, а отдавать своих оболтусов под чье-то там командование Ильин был не намерен. У первых Сочинского и Анискиной отлегло от сердца. Перед ними был их собственный, вернувшийся в строй командир. Пусть и с сильно заострившимся кадыком и дергающимся глазом.
— Чего ты там хотел взять на себя? — страшно поинтересовался Ильин у своего второго я. Страшно не в том смысле, что ему было страшно интересно кто и чего там взял, а в том, что интересовался он страшно. Ежу было понятно, чем заканчивается такой интерес.
— Брэк! — завопил Еж, растопыриваясь между зачинщиками ядерной катастрофы.
Его появление из-под стола было эффектным, хотя представителю арахнидов и не хватила материала на полновесного рефери. Командиры с удивлением покосились на пару полновесных рукавиц, втиснувшихся в узкую щель. Близко сошлись капитаны, чего уж там. Сквозь тонкие комбинезоны ежовые рукавицы ощутимо покалывали разгоряченные тела, так что стоять нос к носу Ильинам скоро наскучило и пришлось вернуться за стол переговоров. Рукавицы же обратились обратно в Ежа, который, не спросясь, занял председательское место. Проникнувшись важностью момента стол, тут же изобразил полагающийся атрибут. Засиженный мухами графин и колокольчик.
Всем уже было ясно, что договориться без посредника у экипажей не выйдет, а потому, Сочинские и, ставшие не разлей вода подругами, Анискины угрюмо заняли свои места.
Тускло прозвонив силиконовым колокольчиком, достопочтимый Еж дождался пока закончатся переходящие в рукоприкладство овации и взял, наконец, слово. Для начала, несколько емкими фразами он прошелся по идиотизму руководства, не придумавших ничего лучше, как отправить в спасательную экспедицию бюрократа от мозга костей, правнучку Зены-королевы воинов и редкостного раздолбая. С идиотизмом все согласились, а на последствия надулись. Особенно Айболиты, которым совсем не улыбалось посадить вечные аккумуляторы, по молекуле собирая зарвавшегося ежика. Они единственные из присутствующих заметили потерявшему чувство самосохранение председателю, что победителей не судят, какими бы раздолбаями те не были. Человеческой части экипажей оставалось только нечленораздельно булькать, не находя слов для выражения своей точки зрения. Не обращая внимания на бульканье, Еж вызвал на обзорный иллюминатор заготовленную презентацию. Огромную, в половину стены прозрачную мембрану, заполнила серая рябь. Скучная и безрадостная, она представляла собой океан планеты Аква-Марин. Океан был велик. Своею унылой тушей он накрывал планету целиком, и на его поверхности не происходило ничего интересного, кроме примелькавшихся выстрелов корабельных орудий.
— Вот! — с гордостью прокомментировал Еж. — Теперь вы понимаете, почему нам пришлось свести два ваших экипажа?
Экипажи переглянулись. Молча. И с тем же выражением лиц уставились на председателя.
— Но это же очевидно! — изумился человеческий тупости древний, как само время представитель цивилизации арахнидов. — На Аква-марине не одно столетие бушует война, неужели вы не заметили, — кивнул он на экран, — что несмотря на колоссальные потери, число скеледронов не изменилось?
— И каким же образом мы можем это заметить? — первыми не поняли Анискины. Аллы во всем были первыми.
— Ну, как же, — Еж покосился на телевизионную рябь, — Девятьсот восемьдесят четыре миллиона, сто сорок одна тысяча двести тринадцать скеледронов, шестнадцать миллионов пятьсот шестьдесят две тысячи семьсот пятьдесят три прямых попадания, — он еще раз взглянул на экран, — Пожалуйста, девятьсот восемьдесят четыре миллиона, сто сорок одна тысяча двести тринадцать скеледронов. Ничего не изменилось. Не ужели и сейчас ничего не поняли?
— А ну ка, проверь, — попросили Ильины своих Айболитов.
Те сноровисто разыграли на манипуляторах “камень-ножницы-бумага” кому сканировать экран по широте, а кому по долготе и основательно обшарили визорами панораму сражения.