Скеледроны были устаревшей модели Т 101 и палуба уже на треть была занята аккуратными кучками сервоприводов, костей и сочленений. Блестящие черепа терминаторов стыли фирменным оскалом "I" be back", производя неизгладимое впечатление.
Спущенный по шторм-трапу Айболит не споря включился в работу и на время оба экипажа оставили непонятки, завороженные синхронной работой шестисот шестидесяти шести нейрохирургических манипуляторов. Экипажи можно было понять. Перед глазами творились вещи, на которые по определению нужно смотреть бесконечно. Тут были и целый океан воды, и языки пламени, долизывающие останки пиратского корабля и главное — чужая работа. Конечено, все эти тридцать три удовольствия закончились слишком быстро. Первыми управились Айболиты, затем догорели останки, а после и океан накрыла скорая ночь.
Экстренное заседание зеркальных экипажей было устроено заполночь, с тем чтобы женская часть могла привести себя в божеский вид за закрытыми дверями.
Девичья разборка вышла из-за того, что несмотря на фотографическое сходство Анискины Аллы Борисовны наотрез отказалась признавать друг друга, заявляя, что в жизни выглядят совсем не так. Слово за слово старшие лейтенанты основательно переругались и даже попытались оттаскать друг друга за волосы, и будь Ильины чуть менее капитанами, зрелище визжащих Анискиных усладило бы самого взыскательного любителя женских боев. Конечно, будь и сами Анискины чуть менее старшими лейтенантами, разнять их не хватило бы никаких Ильиных, со всеми Сочинскими вместе взятыми
К счастью, девушкам хватило здравого смысла прийти в себя после первого же, дуплетом грянувшего капитанского вопля. Одернув юбки, выпрыгнув прямо из боевых стоек во фрунт, Анискины хором испросили разрешения припудрить носики, и опрометью бросились в туалетную комнату, не дождавшись этого самого разрешения. На этом веселье и закончилось. Сочинские вернулись к отработке внеочередных нарядов, для приличия изобразив облом вселенского масштаба в лицах, а роботы-диагносты втянули визоры, зачехлили телеобъективы и продолжили разукомплектацию частей скеледронов
Ильины не доверяли модели Т-101, справедливо подозревая в способности к самосборке из отдельных частей. Капитанам совсем не улыбалось возиться с вернувшимися в строй терминаторами у себя на борту. Крошечный бриг едва не черпал бортами, под тяжестью спасенного металлолома и последний доставили на звездолет. С другой стороны, не пропадать же добру? Мало ли ситуаций, когда в счет идет каждая гайка?
Шестьдесят шестые работали споро и к тому времени, как припудренные Анискины появились в кают-компании, большая ее часть была уставлена кассетами рычагов, гаек, болтов и оскалов "I" be back", которые решено было оставить в неприкосновенности из любви к искусству.
Совещание затянулось до первого завтрака. Это был самый яростный, клокочущий, изобличающий разбор полётов на памяти Ильиных. Никогда прежде капитаны с лейтенантским составом не узнавали о себе так много нового за стандартную единицу времени.
Напрасно выдвинутый председателем Еж старался утихомирить собрание. Не в состоянии изобразить колокольчик (в виду малочисленности колонии), арахниды Пью трансформировались в далекого того предка и часами колотились бубном об стол
Напрасно Айболиты пытались достучаться до разума, щелкая костяшками бесконечного домино. Сорвавшимся с цепи экипажам было по барабану на бубен и фиолетово на домино. С пеной у рта Ильины, Анискины и Сочинские обвиняли друг друга в некомпетенции, идиотизме, разгильдяйстве, и грядущем вселенском армагеддоне.
Как и следовало ожидать, собрание начало потрошение с младших чинов, и только потом, опьянев от запаха крови и хорошенько оборзев, перешло к старшим.
Глодать капитанов принялись на заре и закончили трапезу к первому завтраку.
— Рыба! — воспользовавшись затишьем, Айболиты приложили костяшками так синхронно, что заснувший бубен подпрыгнул, обвел плотоядное собрание испуганной тысячей глаз и от греха подальше закатился под стол.
— Это невозможно! — первой опомнилась Анискина, с быстротой молнии застегивая китель поверх тельняшки, разорванной на груди в пылу дискуссии.
— Что невозможно? — оглянулись на неё.
— В бесконечных домино "рыбы" не может быть по определению! — перевела огонь на себя вторая Анискина, заметив, как вжик молнии оборвался на середине соперницы.
— Они на то и бесконечные, — продолжила гнуть линию женской солидарности вторая старший лейтенант, в то время, как первая сражалась с молнией от идиота конструктора. — Вы слушаете или где?
Собрание перевело внимание с чуть выше замка молнии на говорившую и задумалось над сказанным.
В словах второй Анискиной заключался глубокий философский смысл.
Вечные домино создавались на известном алгоритме генерации бесконечного числа вариаций. Простота, увлекательность, возможность бесконечного апгрейда костяшек, сделали дворовую некогда игру столь популярной, что в нее резались уже целыми городами, континентами и даже солнечными системами. Бесконечные партии завещались потомкам, целые индустрии тяжелой промышленности, работая в шесть смен по восемь дней в неделю с трудом обеспечивали комплектами домино потребительский рынок. Сотни триллионов игроманов легко бы взяли числом любые президентские, парламентские и одномандатные поселковые выборы, позволь им кто-нибудь участвовать в демократии. Но этого к счастью не случилось. Едва правители осознали с кем им предстоит конкурировать, во все без исключения биометричекие чипы была введена графа принадлежности к доминошному братству. Наличие галочки в оной автоматически лишало владельца права голоса. Галочки, кстати, ставились автоматически, стоило лишь взять в руки костяшки, или произнести строки нетленного Куняевского стихотворения
"О эпидемия игры,
с которой совладать нет силы,
о домино, во все дворы
занесены твои бациллы!"(с)
Словом игра была обстоятельная. Серьезная. Если не сказать — взрослая. Поэтому не было ничего удивительного в том, что собрание оторвалось от роскошного и взывающего декольте на факт завершения игры, невозможный ни при каких обстоятельствах.
— Как вы это сделали? — спросили у Айболитов взволнованно. Призрак нечеловеческих размеров премии, обещанной Фондом развития домино за окончание бесконечной игры, заглушал сердцебиение присутствующих
— Не скажем, — простосердечно ответили Айболиты. — Это государственная тайна
— Такая уж и тайна, — фыркнул в усы вернувшийся еж, — Любое число конечно по определению
— Ах, да! — в унисон догадалась Ильины. — ведь это очевидно!
— Универсальный код! — вскинулись Анискины, вспомнив манипуляции Шестьдесят шестого с банкой черной икры.