— Психи! — заключила голова профессора, оглядев сцену битвы.
— Полегче на поворотах, — огрызнулась Анискина, — Мы вас не звали.
— Как это, не звали? — опешила голова. — Как это не звали! У нас и приглашение есть! С координатами! Вами же присланное!
Алла кивнула Айболиту и тот засунул градусник в ноздрю профессору Доуэлю.
— Это бред, — авторитетно заключил диагност, посмотрев на шкалу. — Температура повышена, сознание местами затуманено, туловище отсутствует.
— Какой еще бред? — возмутилась голова. Благородные ноздри в гневе расширились и градусник выпал. Голова, подпрыгнув, засеменила коротенькими ножками к самому толстому патрицию.
Залп хлорида натрия застал того в момент декламации. Горделиво откинувшись, патриций смаковал рифму, держа свиток перед собой и, проворонив момент атаки, застыл соляным столбом. Голова профессора Доуэля несколько раз подпрыгнула, убедилась, что до свитка ей не добраться, и быстренько трансформировалась в хорошенькую таксу.
— Собачка, какая хорошенькая! Ути-пуси! — умилилась Анискина, которая кроме балета на льду, солений и маринадов, обожала карманных собачек. В последнем не было ничего удивительного. Огромные волкодавы, способные перекусывать пополам бронированных крокодилов, до смерти надоели старшему лейтенанту еще в учебке морской пехоты.
Между тем, такса подпрыгнула, цапнула развернутый свиток и приземлившись, натурально, по собачьи замотала головой отряхивая документ от хлорида натрия. Добежав до Аллы (видимо и арахниды уяснили себе, кто здесь на самом деле главный), такса вручила той документ и шаркнула ножкой.
— Хочу вас обрадовать, — обратилась к экипажу Анискина, пробежав содержимое по диагонали. — Мы только что истребили наших потенциальных союзников, действительно прибывших на организованный нами же праздник.
Старшему лейтенанту никто не ответил. Ильин, насвистывая, разглядывал потолок, а Сочинский играл сам с собою в орлянку, подкидывая гривенник. А добрый доктор Айболит старательно оттачивал рашпилем любимое стоматологическое сверло.
Глава 9
Совещание проходило за самым длинным столом, который только смогла изобразить кают-компания, и на памяти Ильина это было самое гнетущее из совещаний. Атмосфера мрачнее некуда, воздух искрится электричеством, настроение ниже плинтуса, стороны — на максимальном удалении. Еще до начала прений, раздвинувшийся стол оттащил спорщиков подальше друг от друга. Экипаж был задвинут в подсобку, а колония арахнидов — в предбанник туалетной комнаты. Вид колония имела непрезентабельный. После того, как восторженная Анискина добралась до таксы и затискала собачку до обморока, колония с удовольствием превратилась бы в иглобрюха или ехидну, но строительного материала хватило лишь на потертого жизнью ежика.
Поверхность стола заседаний полностью соответствовала общему настроению. Ее уныло безнадежную стерильность слегка разбавляли блюдечко молока с одной стороны и пакетик соленых арахнидов с другой. К концу совещания, натюрморт дополнили лоскутки исторического свитка. Редкий Тузик сумел бы так изорвать грелку, как вышедшая из себя Анискина документ пасквильного содержания. Хотя, надо отдать ей должное — старший лейтенант редко выходила из себя, пятнадцать лет в морской пехоте научили ее сдерживать порывы, и если уж приспичит, то вытрясать душу не из себя, а из кого-нибудь другого.
Экипаж изливал душу долго и обстоятельно. Первое слово взял Сева Сочинский. Младший лейтенант три часа сыпал научными терминами, аксиомами, теоремами, патетически взывая к Эйнштейну, Герберту Уэльсу и почетным академикам братьям Стругацким. Его пламенная, наполненная аллегориями, гиперболами, тройными интегралами и таблицами Брадиса речь потрясла бы любое научное собрание. Да, что там собрание! Заседай на другом конце стола кальмары Проксимы Центавры, печально известные железобетонной упертостью, и те увлажнились бы слезами умиления. Они носили бы младшего лейтенанта на поднятых к потолку щупальцах, и в конце концов закормили бы его конфетами и бутербродами с красной икрой до потери сознания. Так по крайней мере заявил Сочинский в конце своего выступления. Тронутые до глубины души Ильин и Анискина добрых пять минут аплодировали ему стоя, однако на другом конце стола восседали не кальмары с бутербродами, а колония арахнидов, за триллионы своих тысячелетий не единожды слушавшая подобные доводы.
— Не убедительно, — фыркнул еж, купая усы в молоке. — Ваше математическое доказательство невозможности существования вероятностных петель Дюбуа Гентшельбургского-Крапивина, является следствием неправильной трактовки постулата допустимости множества событий вариабельности контента бесконечного числа подмножеств равнодопустимого Ку-элемента обратной гиперболы Гаусса…
Не обращая внимание на лишившегося чувств оппонента, арахниды продолжали чесать уходящую за горизонт формулировку, математически доказывающую возможность одновременного существования в отдельно взятой Вселенной нескольких Ильиных, Анискиных и Сочинских. В заключении разгромной отповеди, ежик продемонстрировал тест сравнительного анализа ДНК, попросив рободоктора вывести результаты на визоры. Начищенный до состояния генеральской проверки, добрая душа Айболит Шестьдесят Шесть охотно исполнил просьбу, отобразив на левом визоре данные своих подопечных, а на правом — анализ исторического документа. Айболит не был чужд эффектности. Дождавшись, когда глаза экипажа перестанут мигать, доктор включил фонограмму и под "Марш Мендельсона" свел оба визора в кучку. С совпавшими до пиксела графиками спорить было трудно, почти невозможно, но Ильин не был бы самим собой, если бы не принял вызов.
Капитан знал переговорные камни, рифы и отмели, не хуже, чем старый лоцман родную бухту. Дремлющий в Ильине демон бюрократии просыпался на самых безнадежных совещаниях, где играючи выдергивал планеты, астероиды и прочие земли из-под ног, щупалец и седалищ зарвавшихся оппонентов. К сожалению, цивилизация арахнидов Пью, изобретшая бюрократию, знала свое детище не в пример лучше. Уже через пять минут, забитый насмерть формулярами, реестрами и прочей убойной канцелярией, демон опрокинулся навзничь, придавив собой Ильина.
И вот тогда Анискина вышла из себя. Одним прыжком старший лейтенант добралась до наглого ежа, вырвала исторический документ и не раздумывая обратила пергамент в несколько тысяч затейливых лоскутков. В трюке не было ничего сложного — все свободное время морские пехотинцы тратили на разрывание прошлогодних телефонных справочников, которые в учебку доставлялись рейсовыми челноками, космическими баржами, а иногда и на попутных метеоритах со всех концов Галактики. Насмерть перепуганный еж скрутился в комок так, словно проглотил вакуумную гранату. Казалось, еще немного и сжавшаяся колония арахнидов обернется черной дырой, но еж удачно напоролся на собственные иглы и лопнул, чем спас и себя и звездную систему от гибели.
Ужасающий визг прокатился по кают-компании, загнув буквой "Зю" и без того гнутые стены.
— Никогда бы не подумал, что арахниды такие голосистые, — поморщился Сочинский, выходя из обморочного состояния и осторожно дотрагиваясь до свернутых трубочками ушей.
— А Боркис с Доркисом утверждали, что они немые, — удивился очнувшийся капитан, глотательным движением вправляя вывихнутые барабанные перепонки.
— К черту Боркиса с Доркисом! — твердо заявила старший лейтенант, ментальным усилием воли вернувшая слух. — У нас проблемы посерьезнее, чем фундаментальные утверждения.
— Вот-вот, командир! — поддакнул Сочинский. — Гораздо, гораздо серьезнее!
— Если я правильно понимаю ситуацию, и речь не идет о коллективной психопатии, то где-то на просторах Вселенной разгуливаем вторые мы, — правильно понял ситуацию Ильин.
— И наша задача, как можно скорее найти и обезвредить самозванцев! — горячо поддержала старший лейтенант.
— Боюсь у вторых "Вы" задача точно такая же, — вклинился в разговор пришедший в себя еж. Иголок на теле топорщилось еще меньше, чем прежде, но еж был тот же самый, даже хитрая мордашка не утратила наглого выражения.
— Ведь наверняка и они идентифицировали вас, как самозванцев!
— Я этого не переживу! — утробно взвыл гидромотором забытый всеми Айболит. — Еще один я!
Упав на коленные рычаги, рободоктор пустил широкую струю омывайки, и растер по визорам ядовитую жидкость дворниками.