Какой бы ни была его редкая, сама по себе, улыбка — коварной, невинной или весёлой, для Светы она в любом случае становилась заразительна.
— Так, я возьму кусочек тортика, капучино… И всё пожалуй.
— И правильно, не тратьте деньги, у меня полный рюкзак сладостей. Не стесняйтесь! Будем закусывать печеньем!
За далёким от них звуконепроницаемым окном, ливень поливал улицу как из ведра, разрываемый порывами сильного ветра; а тучи нагнетали темноту. Юзернейм раскрыл меню:
— Чёрт, не ожидал, что здесь подают и горячие блюда! Светлана, не возражаете, если я тут всерьёз отобедаю? Не ел горячего уже по меньшей мере более недели, надо пользоваться случаем.
На самом деле, он всегда мог нормально поесть в любой забегаловке — было бы желание.
— О боже, Юзернейм, какие могут быть возражения? Мы тут, походу, надолго. Только на бухло не налегай, пожалуйста. И заодно расскажи мне, почему голодом маешься.
Он нахмурившись листал меню, и через три минуты, тщательно проговаривая каждое слово важным тоном, был сделан заказ — большой торт-мороженое; кофе "эспрессо-тоник", виноградный сок, коктейли "мохито" и "радужный единорог"; затем салат "цезарь"; мясная лазанья, блинчики с сёмгой; пирожное "тирамису" и в самый последний момент чизкейк "нью-йорк".
Едва официант удалился, как Света согнулась от беззвучного хохота. Волосы, словно шёлковые, спадали ей на лицо. Ему безумно хотелось погладить их ещё тогда, на скамейке, а сейчас так вообще… Если на улице она шла рядом и почти не попадала в поле зрения, хотя и утверждала своё существование, держа его за руку и участвуя в беседе, то здесь она расположилась прямо напротив.
«И она, — в священном ужасе сознавал он, — неизбежно реальная, ведь нам же положили два экземпляра меню, а несколько минут назад официантка смотрела на неё, слушала и записывала заказ! Иначе, если мои галлюцинации дошли до такого — значит, всё очень плохо»…
В этот момент Светлана успокоилась, грациозными движениями раскидала хайер и сняла мантию, встала и завесила ею спинку кресла. Её тонкие бледные плечи, костяшки ключиц и осиная талия приковали его нездоровое внимание… Юзернейм протянул руки по столу и странным голосом спросил:
— Света?
— Ты чего?
— Вы точно не… Плод… Моего… Разыгравшегося воображения?
И ей было бы смешно, если бы не было страшно, ибо взгляд его снова был как с обратной стороны луны. Но возникла и мысль, что он это всё так здорово шутит:
— Нет, уверяю, я точно такой же мешок с костями, как и ты! Ну, только другого пола, да. Это мелочь, а в общем мы похожи.
Он нежно сжимал и рассматривал её ладони, руки, и попеременно непонимающе смотря в глаза так, будто впервые видит. В этом было что-то совершенно нездоровое… Пока он не начал приходить в себя и едва заметно улыбаться. И вот будто вокруг него что-то рассеялось, он успокоился, и они сидели держась за руки через стол, как самая обычная, голодная друг до друга парочка.
— Юзернейм?
— Да?
— Всё хорошо, сейчас будем кушать.
— Вот и я жду.
— …Юзернейм?
— Слушаю, — нежно улыбнулся он.
— Скажи, а ты помнишь, что было две минуты назад?
— А, вы о моём поведении? Помню. Знаете ли, я пытался описывать доступным человеческим языком в своих дневниках, что это за процессы и какова их природа, но… Это так тщетно, потому что они происходят уже за границей того, что мы способны понимать и называть… И в тоже время, там-то и таится самая глубина и суть личности, своеобразное ядро, до которого не в силах докопаться никакая наука со своими вооруженными галоперидолом садистами-психиатрами.
Света аккуратным кивком обозначила, что всё поняла:
— Ты только не обижайся, но я думаю, что тебе, наверное, не стоит пить.
— Да не, это можно, это ещё самый мелкий из моих пороков, — дьявольски улыбнулся он, — серьёзно, сейчас я залью, в лучшем случае, сто пятьдесят миллилитров, ибо от большего мне физически поплохеет.
— Хм, ну если так мало, чтож… Только веди себя прилично! — улыбнулась она, прищурившись.
— Не беспокойтесь, я и так более чем сумасшедший, чтобы опускаться до банальностей вроде совершения каких-либо глупостей по пьяни. Наоборот, мне станет легко и спокойно. О, а вот и ваши кушания несут.