Предложил тост Юзернейм. Бутылки уверенно и громко звякнули, вялотекущая толпа вокруг была совершенно безразлична. Пристукнув крышечку на место, Света спустила веки, и эротично облизав губки, заговорила:
— Человек, который наверняка может помочь — сестра одной подруги, кстати, да. И ей, думаю, всё равно будет, кто и по какой причине нуждается. Она добрая, и уже давно плотно торчит. Но ничего не гарантирую. И связаться могу только с подругой, собственно, которая ей младшей приходится. Вот ей и придется вешать лапшу, если начнёт расспрашивать. И я думаю, как это проще провернуть…
— Чудесно! Будем верить, что всё получится. Только не рекомендую спрашивать об этом по телефону открытым текстом. Надо это обмозговать!
Через несколько мгновений, преодолев широкий подземный переход и подножие МИДа, парочка вышагивала по старому арбату. Эта улица была пройдена быстро, молча и только на половину дистанции в виду чрезмерного скопления двуногих. По его мнению, место было слишком испорчено современностью, но какую-то неубиваемо-ветхую прелесть старины всё-таки сохранило. Светочка регулярно гуляла здесь с детства, то есть с самой середины нулевых и много позже:
— Ммм, пожалуй, не соглашусь. Мне всегда уютно и лампово бывать здесь. Особенно по ночам, когда нет народа — самый шик.
Она предложила посмотреть другие маленькие исторические улочки, куда они и направились, свернув направо. Йусернаме проповедовал рекомендации олдскульного параноика-эстета:
— Поймите, Света, даже если вы никогда ни о чем таком по телефону ни с кем не говорили и не переписывались в интернете, это очень хороший знак — и это должно остаться так. Ибо зачем на себя, в прямом смысле, наговаривать? Все наши средства связи под колпаком. Лично мы, конечно, никому не нужны, и даже любой мелочный барыга, открыто торгующий по телефону, тоже — но только он, в случае чего, будет на карандаше. Да, кто-то не барыга, кто-то только один раз спросит что и почём, и всё успешно получит, и забудет. И пусть даже ничего ему за это не будет, даже если десять раз повторит. А кое-где всё чистыми фактами останется. А нам этого не надо. Нам повезло, индустрия в стране сейчас развита как никогда, и дураков просто несчетное количество — карандашей на всех не хватит. Но запомните — никогда нельзя быть совершенно уверенным в своей безопасности. Поэтому берегите и лелейте свою анонимность как только можно — её много не бывает! Благо, у нас есть работающие мозги, элементарная хитрость и все необходимые ресурсы.
Ненаглядная охотно слушала, он раскрывал ещё некоторые щепетильные аспекты, о коих мы здесь умолчим. Ему многое хотелось поведать и поделиться опытом, но нынешняя ситуация, всё-таки, была предельно проста. Посему, задвинув ящик с секретными материалами глубоко в архив памяти, посмотрев в голубое, с легким серым налётом смога небо, и на прекрасную свою спутницу — можно было забыться, закрыться, отпустить нить, ощутить себя благополучно потерянным в пространстве и времени счастливым волосатым мешком с костями, то есть зверьком. Волшебным зверьком, питающимся нектаром ESSA.
Пред взором нарисовалась очаровательная локация, характеризуемая как бульвар и посвященная Гоголю, чего Йус, впрочем, не собирался узнавать, принципиально бойкотируя адресные таблички как и любые другие баннеры. Благодаря этому, чувствовал он, всякое место воспринимается ещё более уникальным и каким-то магическим, штоле. И всё же, случайно, табличка оказалась в поле зрения на какие-то секунды.
Если бы ещё не знать, что эти вот кованые ограды были сюда однажды принесены и вкопаны чьими-то потными усилиями, как и проложенные трамвайные пути, фонарные столбы, скамейки и вообще построенные дома, и это служит одной пошлой цели, другое — третьей, и за всё это выдавались зарплаты, велась бюрократия, и так устроен весь этот их мирок… Было бы красивее, искреннее, статно!
Ему хотелось отпустить горячую Светину ладошку, отбежать, яростно швырнуть осушенную бутылку куда-нибудь на трамвайные пути и злой собакой взбеситься, прыгать, лаять на проносящиеся машины и всех людей вокруг! И растратив всю энергию, сесть на асфальт, сложить руки, прижавшись к сжатым коленям, уткнуться в них лбом и ничего не видеть. Но не хотелось ставить в неловкое положение или тем более огорчать эту ладошку, горячую девочку, спрятанную ото всех под мантией Богиню со всеми её чудесами под плотно прилегающим бельём.
Она стиснула его ладонь, и тут же он остановился, ухватил за талию, примагнитил её к себе, впечатавшись спиной в стену дома, и лизались они долго и без оглядки.
Пройдя по бульвару вниз к широкой улице, взору предстало одно известное религиозное заведение, на месте коего когда-то плескался общественный бассейн. Оно величаво, сияя драгметальными куполами, царило себе в обширном отдалении через дорогу. Парочка свернула с бульвара налево, на эту самую улицу волхонку. Здесь же, какбы напротив храма, расположилась ретро-бензоколонка со шлагбаумами на въезде, где сейчас заправлялись квадратные чёрные джипы с мигалками.
— Удивительное соседство! Такое нескромное, — дивился на всю улицу Юзернейм, — тогда уж следовало назвать заправку "Божья Роса"… Скажите, Света, а долго ли нам ещё идти?
— Минут пятнадцать. На самом деле, можно было бы сократить путь по патриаршему мосту, но сам понимаешь. Смотри, а там дальше мы уже проезжали на велосипедах в сторону Александровского сада.
Миновав боровицкую площадь, они ступили на большой каменный мост. Слева обозревался, само собой, кремль, Юзернейм даже замедлился и немного рассмотрел. Выйдя на плато, его вдруг осенило — где-то там дальше, в первые пятнадцать минут их знакомства, они стояли на светофоре, и он смотрел сюда поверх пролегающего далее чуть более плоского моста над отводным каналом, и восхищался. С москвы-реки нёсся прохладный, но всё-таки отравленный мегаполисный бриз, развевая её мантию и его волосы; утомившиеся ноги подсказывали, что за спиной уже около пяти километров. Вновь таки встретившись лицом к лицу с большой полянкой, но на этот раз проследовав по ней, скоро они свернули к дому. Подходя к подъезду, он спросил:
— Где мне подождать?
— Нигде, пойдем вместе! Только сначала зайду я, покажусь маме, может, поговорим пару минут, и я тебя по-тихому запущу. Снимешь обувь заранее, и подкрадёшься на цырлах. А может, повезёт, и вообще никого не будет. Но это вряд ли. Если вдруг что-то пойдет не по плану, и я не появлюсь через десять минут — выходи ждать на улицу.
Для Юма это была полная неожиданность, и от интриги момента аж задрожали поджилки.
Лестница, обрамляющая лифтовую шахту в центре подъезда, пронеслась до третьего этажа мгновенно, и он даже не успел спросить, мол, зачем идти вместе, если ей, по сути, только сумочку прихватить надо? Она шепнула: «туда», — и показала на лестничный пролёт к четвертому этажу за шахтой, где он в итоге прождал, согласно подсчету внутреннего хронометра, около трех с половиной минут, не забыв снять кеды. Дверь бесшумно приоткрылась, и её пальчики из темноты поманили быстро-быстро. Юзернейм мигом пролетел вниз, оценив чистоту и освещающую температуру лестницы, да нырнул внутрь.
Светочка аккуратно закрыла входную дверь, и в прихожей, образующей нишу среди длинного коридора, стемнело совсем жутко — она заранее выключила даже реагирующий на движение фонарь. По обе строны тянулся коридор, но влево — длиннее, туда она его и повела. Пространство оного представляли солидные тёмно-зелёные обои. Приводил коридор к девяносто градусному повороту в тупичок, где было отдельное освещение и располагались две двери напротив друг друга — белая слева и чёрная, уже приоткрытая, справа. Здесь он заметил, что высота потолков точно такая же, как в гостинице — под три метра.
Йусернэйм застыл на пороге. На несколько мгновений у него пропал дар речи. За спиной Света тихонько провернула ключик в дверном замке. Её комната выглядела, без малого, как сувенирный, антикварный или даже рокерский boutique. Само же пространство состояло из винно-красных обоев с золотистым узором, робко сияющим в полумраке, и наполнялось большой чёрной мебелью; тусклый свет в нём порождали плоские кругляши в панели по всему периметру потолка, хотя в центре висела величаво бликующая хрустальная люстра. Согласно плану квартиры, помещение было вертикальным прямоугольником, где входная дверь — справа вверху, а окно в самой нижней стене по середине. Оттуда он и начал разглядывать комнату, слева на право, стоя у входа. Стёкла окна в глубокой нише, где можно было встать в полный рост (что и делали там колонки акустической системы) были чем-то плотно прикрыты, и не имелось ни малейшей щелочки. По сторонам, для красоты, были распущены сверху и подвязаны снизу, как занавес, чёрные шелковые шторы. Вплотную к подоконнику расположился массивный письменный стол со множеством ящиков; игровым ноутбуком на охлаждающей подставке, стационарным компом и большим монитором на рабочей поверхности; рассиживаться за коим владелица предпочитала в директорском кожаном кресле. Также рядом находился пуфик, видимо, для укладывания вытянутых ножек. Правее, наискось углу, стоял туалетный столик с громадным овальным зеркалом в резной раме. Вся эта часть комнаты, благодаря занавесу, выглядела очень гармонично и помпезно.
В центре находилась, поперёк столу, двуспальная кровать под аккуратным покрывалом. Справа громоздился комод, заставленный и заваленный кучей побрякушек, а в углу, прямо напротив входа, царил, напоминая игровой автомат, террариум с Лукрецием. Через пару шагов от него, вплотную к стене прижалось строгое прямоугольное пианино, подле стоял скромный табурет. Вокруг собралась хаотичная толпа из двух пуфиков, кресла-качалки, большого мягкого кресла спинкой ко входу; между ними затесался и журнальный столик из тёмного дымчатого стекла, на коем дежурила пепельница и какие-то журналы. Комната была большая, и пройдя пару шагов вглубь, прямо напротив кровати обозревался теперь гротескный ансамбль из древнего сервиза и двух одинаковых гробоподобных шкафов по бокам. Медленно разглядывая комнату и содержимое завалов комода, боковое зрение уловило движение — паук-птицеед выполз на живописную корягу и замер, какбы приглашая полюбоваться. Юзернейм тихо подкрался и не спугнул хелицерового. Пёстрый слепок изумрудной спины и красной головогруди с большими лапками такой же расцветки, но с белыми вкраплениями и металлическим отливом волосков, казался существом из какого-то другого мира. Несколько времени Лукреций почти незаметно шевелил задними лапками, и был таков. Йус переместился в центр комнаты, и здесь ему в глаза бросились, почти со всех сторон, странные пятна на полу, оказавшиеся сильно размытым отражением потолочных ламп. Он оглянулся, опешил и присел потрогать — поверхность была отражающей, словно полированный чёрный металл. Потрясенно, шёпотом он спросил:
— Вау! Что это за материал?
— Какая-то крутая плёнка, на ней ещё плотный защитный слой, названий не помню. Я сама её клеила, когда после ремонта мне достался ровный ламинат. Разумеется, сначала была установлена мебель, и только потом я взялась за дело… Вообще весь этот интерьер придуман мной.
— Фантастика. Вся ваша комната, — благоговейно оглянулся он, — просто умопомрачительна. Дракула слюной бы изошел!
Слева от стола, в углу, с потолка мрачно свисала петля о двенадцати кольцевых узлах из канонически толстой пеньковой веревки, будто бы впрямь заимствованная с эшафота. Юзернейм с трудом не поддался приступу восторженного смеха — Светочка оценила это, быстро прильнув и затянув его целоваться. Они рухнули на кровать.
О Дьявол, как бы не сорваться сейчас в жар блудодейства! Ведь даже неизвестно, есть ли кто дома? Все ли дома, а? У кого здесь не все дома?!
Похоже, они действительно были не одни, и суккуба тоже не хотела шуметь, или, по крайней мере, ограничивать себя в этом, и горячая парочка вынужденно угомонилась. Немного повалявшись вместе, она оставила его, уйдя за компьютер. Юзернейм лежал, разглядывал полный всяких вещиц сервиз и ощущал какое-то удивительное умиротворение — всё это пространство, казалось, было частью некоей безмятежной вечности, здесь было темно, красиво и хорошо. «Умирая в этой комнате, можно было бы считать, что жизнь удалась», — подумал он, и повернув голову, заметил в том левом углу, под петлёю, электрогитару 'BC Rich' известной секироподобной формы. Подле находился, судя по размеру, комбик ватт на тридцать. Струнный инструмент оказался из именной серии Керри Кинга. Пока он, усевшись на кровати, перебирал лады, просто чтоб почувствовать, каково это, Светочка закрыла крышку лэптопа и заявила:
— Я подозревала, что застану её, ту самую старшую сестру, в какой-нибудь из эмэмошек, где мы иногда пересекаемся, но её вообще нигде нет онлайн.