— Все хорошо — отвечал ему отец, у которого тоже проступила слеза — главное, что ты будешь одет, обут и накормлен.
— Па-апка-а — Лешка стал заливаться слезами.
Ребенок буквально захлебывался в рыдании и вот тут-то я не выдержал.
— Ах ты козел подзаборный, — заорал я — ты что делаешь, сволочь, хочешь чтобы твой пацан тут в кому впал, — я подскочил к непутевому родителю, усадил его на пятую точку — держи рыбу, — и отвесил ковбою 'леща' — раньше надо было думать, до того как ты со своими дружками хотел сделать в нас дырки.
— А что нам оставалось, — поддержал своего дружка главарь — на 'Земле' мы были фермерами, сюда попали месяц назад, сезон страды закончился, на работу не берут, сбережения кончились, у каждого дети, а теперь скажи, что нам было делать.
Да-а, ситуация скажем не простая, я даже слегка растерялся от такого наезда. Даже и не знаю, чтобы я делал на их месте, но что-нибудь точно придумал, но на 'кривую' не подался.
— Почему ребенок плачет — из леса вышел Маэстро, с луком в руке.
— Да вон, родитель его, радует сына перспективой детского дома — пояснил Кузьма.
— Держи рыбу — 'шлеп'. Маэстро саданул родителя по морде своим 'экскаваторным ковшом', от чего тот уткнулся лицом в снег — пойдем Алексей, у меня для тебя кое-что есть — ласково сказал он ребенку и улыбнулся.
Пацаненок, увидев оскал гиганта, — а именно так выглядела улыбка Маэстро из-за шрама — разревелся с новой силой.
— Может тебя тоже рыбой накормить, чтобы детей не пугал — наехал я на здоровяка и стал успокаивать Лешку.
Маэстро, тем временем, забрался в кибитку и принялся, что то там искать. Через минуту он вылез с пригоршней, килограмма два не меньше, конфет, в обеих руках и топором подмышкой.
— Держи Леха.
Леха мгновенно забыл про все проблемы и стал распихивать конфеты по карманам ватной куртки и холщевых штанов, говоря, что понесет все своим братьям и сестрам.
После того, как Леха скрылся в лесу, с полными карманами конфет, Маэстро подошел к ковбоям, устрашающе подкидывая топор. Ковбои и без того боялись, вышедшего из леса гиганта с очень страшным лицом, совсем сжались.
— Э-э-э парень, ты чего это собрался делать — дрожащим голосом сказал главарь.
Маэстро еще пару раз подбросил топор в воздух, метнул его ковбоям под ноги и стал их развязывать.
— Теперь, — заговорил он, когда развязанные ковбои поднялись с земли — один берет топор и идет добывать дрова, для костра. Двое других идут помогать своим женам, собирать пожитки и перетаскивают все сюда.
Когда все трое ушли, Маэстро объяснил, мне и Кузьме, свои действия.
Трое братьев, занимались фермерством, в ростовской области. Попали сюда, из-за какой-то наследственной болезни, которая на детях сказалась сильнее, чем на родителях. Продав все свое добро на земле, которого хватило на покупку нескольких килограммов золота и пару десятков серебра. Планировали заняться здесь тем же самым, взять землицы, купить инструмент, завести животину и т. д. Но тот самый ковбой, которого я и Маэстро 'кормили рыбой', был игроком в карты и умудрился залезть в такие долги, что общего золота и серебра не хватило, что бы отдать все его долги, их поставили на счетчик. Ждать лихо, не стали, ноги в руки и деру из столицы.
— И что теперь думаешь делать? — поинтересовался я у Маэстро.
— Делать буду не я, а мы, но последнее слово за тобой, ты у нас главный, тебе и решать — высказал тот, свое мнение.
Ну вот, 'не было у бабки печали, ей принесли порося, которое срало где попало'. Как идти на поимку, так без меня, а как разруливать проблемы, самоустраняются, и мудохаться приходится мне.
Отнекиваться от проблемы, я не стал, рано или поздно, все ровно придется решать не только такие мелочи, а чего посложнее.
— Но — продолжал Маэстро — прежде чем ты, что то решишь, хотел бы сказать. Первое, — он загнул палец на правой руке — они еще никого не грабанули, мы первые. Второе — он загнул второй палец — они живут в двух палатках, в одной шесть детей, в другой попеременно спят женщины и эти обалдуи. И третье. Знаешь, кого мне описали женщины, когда рассказывали мне, про того, кто их поставил на счетчик?
Я молча ждал продолжения.
— Юру! — Маэстро буквально выплюнул это имя, да еще с такой злостью, что казалось, он говорит о Гитлере, на девятое мая.
— Ты имеешь в виду…
— Да, да, да, тот самый, который встречал тебя и Чуйку — у Маэстро стали проскальзывать нотки злости.
— А ты уверен, что это он? — хоть мне и говорили, что мой дядя не очень хороший человек, но не хотелось, чтобы он оказался совсем курвой.