В кабинете повисла гробовая тишина. Краем глаза Наруто заметил движение и, чуть повернув голову, увидел, что рядом с ним преклонила колено Хаку-чан.
— Я, Момочи Хаку, удостоверение ноль один два семь восемь пять, прошу принять моё прошение об отставке, в связи с конфликтом службы и долга.
Лицо Сандайме застыло, напоминая корень старого дерева.
— Ты уверен, Наруто? Таким образом ты отказываешься от своей мечты стать Хокаге.
— Я поклялся никогда не отступать. Я поклялся защищать тех, кто мне дорог. Я не могу, я не хочу поступать иначе — ведь таков мой путь ниндзя!
— Ты, если я правильно помню, ещё поклялся сразиться с Нейджи Хьюга и что-то там ему доказать, — Хокаге рассматривал Наруто как диковинное насекомое. — А бой будет лишь послезавтра.
— Придётся ему навалять до начала экзамена!
— И куда ты пойдёшь, Наруто? — спросил Хокаге. — Что ты будешь делать дальше?
— Я могу вернуться в Страну Волн. Может быть отправлюсь в Скрытый Водопад, только, пусть там и крутое дерево, мне не нравится их лидер. А ещё Гамакичи приглашал на Мьёбоку и говорил, что там меня научат куче крутых жабьих дзюцу.
— Ты забываешь одно, Наруто, — прищурил глаза Хокаге. — У тебя есть кое-что, что принадлежит деревне.
Несмотря на то, что перед ним стоял самый могущественный человек из тех, кого он знал, Наруто не сумел сдержать вырывающуюся ярость. Он поднял голову и дерзко взглянул в глаза Хокаге, чувствуя, как его душу охватывает неудержимый гнев.
— Кое-что? Рыжий — не какая-то там зверушка, не чья-то собственность! Он — не кунай, который можно положить в сумку до лучших времён. К тому же, все его тюремщики — Узумаки, мы были ими так долго, что он уже практически член нашего клана!
Тяжёлая жажда убийства окутала кабинет. Затаившая дыхание Карин, не в силах её вынести, рухнула на пол бесформенной кучей. Наруто, словно двигаясь сквозь густую смолу, с трудом встал и выпрямился. За его плечом молчаливым символом поддержки встала Хаку.
— Ты пойдёшь против деревни ради какой-то девчонки, которую видел всего лишь пару раз в жизни? — спросил Хокаге громовым голосом.
— Нет.
Наруто расправил плечи и твёрдо встретил глаза Хокаге.
— Я пойду ради того, во что верю. Ради того, что считаю правильным. Ради того, чтобы при взгляде в зеркало видеть там Наруто Узумаки.
— Ты ничего не сможешь сделать, ты просто бессмысленно погибнешь! Из-за тебя пострадает Момочи-сан.
— Но если я отступлю, я перестану быть собой, а это гораздо хуже гибели! Я бы попросил Хаку-чан не вмешиваться, но знаю, насколько это бессмысленно.
Давление сакки стало невыносимым. Хокаге встал из-за стола и с окаменевшим лицом вышел вперёд.
— Наруто, ты решил окончательно?
Говорить, превозмогая эту силу, было очень трудно. Подлые мыслишки насчёт того, насколько всё станет проще, если позволить Карин вернуться в свою деревню, промелькнули в его голове. Наруто до хруста сжал зубы и ответил:
— Да!
Внезапно жажда убийства пропала, словно отрезанная острым мечом. Узумаки удивлённо смотрел на лицо Хокаге, которое теперь ничуть не напоминало своё каменное изваяние. Глаза Сандайме превратились в узкие щёлочки, обрамлённые сеточкой морщин, а губы растянулись в широкой улыбке. Наруто с изумлением понял, что во взгляде дедули сквозили лишь гордость и одобрение.
— Ну и ладно! Я, Сарутоби Хирузен, Сандайме Хокаге Конохагакуре но Сато, в отставке Узумаки Наруто и Момочи Хаку оказываю! Наруто, у тебя два дня, чтобы хорошенько подготовиться к экзаменам.
— Но К-карин-чан…
— Ах да, Карин. Наруто, тебе придётся потесниться. Может даже сделать уборку — на твоём месте я бы не стал приводить девушку в этот хлев. Её проживание — твоя забота, Коноха не занимается обустройством личной жизни своих генинов.
— Э-э-эй! Хаку-чан давно заставила меня навести порядок! Подожди, дедуля, но как же Куса? Как же опасность для деревни?
— Какая опасность? Ах, ты о Карин-чан? Ну, хоть из-за дезертирства генина никто не будет подымать слишком много шума, особенно на экзаменах, где гибель шиноби — норма, но я бы порекомендовал ей оформить переезд документально. Очень хорошо, что представители её деревни до сих пор в Конохе, это поможет избежать ненужной волокиты.
— Ура! Спасибо, дедуля!