Мир подёрнулся дымкой и исчез, исчезли исполинское дерево, ночь и алая луна, а вместо них возникло бесконечное царство лавы, нечто, очень напоминающее ад. Чтобы не упасть и не сгореть заживо, Наруто спешно применил дзюцу полёта, подхватывая друга и не давая ему погибнуть. И эта заминка решила исход сражения.
Позади них распахнулась чёрная изломанная дыра в пространстве, из которой показалось женское тело. Рогатая красавица протянула руки и коснулась ими щёк Саске и Наруто. Узумаки почувствовал, как его тело сковывает паралич, чувствовал, как распадается дзюцу полёта и приготовился к неизбежной смерти. Это было так глупо, так нелепо! А ведь они так далеко прошли, так многого достигли, стольких сильных врагов одолели!
Но неведомая сила удерживала их в воздухе, не давая упасть и сгореть. Женщина заговорила.
Наруто слушал её рассказ, рассказ Ооцуцуки Кагуи, богини, матери всей чакры. Слушал рассказ о её сыновьях, Хамуре и Хагоромо, восставших против тирании матери. Слушал о их с Саске, реинкарнациях Асуры и Индры, сыновей Ооцуцуки Хагоромо, известного человечеству как Рикудо-сеннин. Слушал об её ужасающем плане поглотить человечество, превратить их в омерзительных белых Зецу, для того, чтобы прекратить войны и достичь мира. И Чёрный Зецу, оказавшийся порождением воли Кагуи, охватывал их лица и показывал в мельчайших подробностях картины прошлого и грядущего.
— У тебя ничего не получится, — упрямо процедил Саске сквозь зубы.
— Почему же? Все ваши усилия рассыпались прахом. Все кого вы любили, теперь в плену Вечного Цукиёми. Вы бессильны, беспомощны передо мной. Это конец.
— Да, это конец! — в островке ясности и спокойствия посреди могучего водоворота чакры голос Саске звучал глухо и отстранённо. — Ведь эту технику мой идиот-напарник отрабатывал даже чаще, чем Разенган!
И ладонь Наруто обрушилась на лицо богини.