В голове у меня что-то стало проясняться. Ну, это если прояснением считать густой туман вместо полных потемок.
— Ты вызывал меня? — на всякий случай уточнил я.
— Да! — театрально развел он руками. — Всю неделю! Каждый день! По десять раз в день! И напрямую, и через ваших. Но мне же сообщили, что ты попросил уединения, — он почти выплюнул последнее слово. — Чтобы подумать. Ошибки свои, так сказать, осознать. А может, нужно было думать до того…
— Подожди, — остановил я его, и методично, пункт за пунктом рассказал ему о своем заточении, попытках связаться с ним, или хоть с кем-то, разговоре с моим руководителем, внештатниках, преградивших мне дорогу к нему, всех моих ухищрениях, чтобы обойти их…
С каждым моим словом лицо у него все больше хмурилось, а при упоминании о посте внештатников он и вовсе почти зашипел.
— Ладно, сочтемся, — пробормотал он, обращаясь явно не ко мне, и добавил, мотнув головой: — С этим я разберусь. Тут такой кипеш первые дни стоял, может, какие накладки и вышли. Но ты мне можешь, наконец, объяснить, — снова завелся он, — какого лешего ты вообще в тот день за руль сел? Как тебя под мою машину занесло?
— Да откуда я знал, что там твоя машина будет? — заорал наконец-то и я. — Что вы там вообще делали? Ты меня не мог предупредить, чтобы я в объезд поехал?
— Так я же тебе звонил! — снова засверкал он глазами. — Как только вы из города выехали! Но ты же трубку бросил!
У меня перед глазами вдруг замелькали обрывки картин из того последнего дня. Точно, он мне звонил. Но я машину уже с трудом удерживал и сказал ему, что перезвоню. И Татьяне кто-то звонил. Марина, сказала она мне. И она на тот звонок даже не ответила…
А потом я увидел ее руку в перчатке на моей, вцепившейся в руль, и внезапный, резкий поворот этого руля отнюдь не по моей воле…
— Стас, — очень медленно, очень с расстановкой начал я, — скажи мне пожалуйста… пожалуйста, что это была за операция?
Он смешался. Отвел глаза. Пожевал губами. Впервые в этом разговоре. Впервые на моей памяти. И это испугало меня больше, чем его яростный крик, сверкающие глаза и грохот сжатого кулака по столу.
— Давай-ка присядем, — сказал, наконец, он, и мне стало совсем не по себе.
Я слушал его, категорически отказываясь верить своим ушам. Задача по устранению Игоря и Дары с земли, поставленная ему высшим руководством. Планы по очистке их памяти. Его размышления, как сделать это с минимальным ущербом для них. Категорический запрет ему посвящать в эти планы любого из нас. Его выход на Марину как лицо, наименее связанное с детьми.
На этом моменте я глухо застонал, схватившись руками за голову.
Встреча Татьяны с ним. Ее… что?.. просьба провести операцию как можно скорее…
— Стас, хватит, — поднял я руку, останавливая его. — Я теперь понимаю, каково тебе пришлось, но поверь мне, настоящий кошмар еще даже не начинался.
— Чего? — вытаращил он на меня глаза.
— Это действительно была не случайная авария, — в полной уверенности сообщил ему я. — Татьяна в самый последний момент руль крутанула, и я уже ничего не успел.
— Зачем? — снова рявкнул он.
— Я думаю… — напряженно соображал я. — Нет, зная ее, почти уверен, что она так детей из-под удара хотела вывести, хоть на время. И кроме того, — вдруг сложилась у меня следующая часть картины, — она к нам хотела попасть.
— Зачем? — повторил Стас, но уже с опаской.
— Не знаю, — решил я не вдаваться в подробности наших с ней разговоров о ситуации, сложившейся вокруг Игоря. — Может, свою точку зрения на детей изложить. Может, на решение по ним повлиять. А может, наблюдателей за горло взять. Или самих отцов-архангелов.
Теперь за голову схватился Стас. Без стона, правда, с неудовольствием заметил я.
— Ты можешь себе представить, что она натворит без присмотра? — решил я добавить ему жару.
— Не очень, — с сомнением в голосе отозвался он.
— Вот и я не хочу, — согласился я. — Отсюда главный вопрос — где она?
— А я откуда знаю? — с удивлением воззрился он на меня. — Это же ваша парафия, это ты должен знать, что с вашими клиентами потом происходит.
— Да меня это раньше как-то не интересовало, — неловко признался я, и быстро продолжил, заметив ухмылку у него на лице: — А где она может быть?
— У нянек, наверно, — пожал он плечами, и быстро поправился в ответ на мое недоумение: — У наставников, в смысле.