— Игорь? — уточнила она.
Я молча кивнул.
— У Анатолия счета остались, — ответила мне она.
— А до конца жизни мелкому их хватит? — спросил я.
— Почему до конца жизни? — остро глянула она на меня.
— Марина, выбор Татьяны необратим, — прямо сказал ей я. — Даже если удастся их с Анатолием как-то на землю отправить, возврата к их прежней жизни не будет. Неизвестно даже, удастся ли, не говоря уже, когда. Вот я и спрашиваю.
— Выучится — пойдет работать, — решительно заявила она.
— А до конца учебы хватит? — настаивал я.
— К чему ты ведешь? — Глаза у нее засверкали.
Вот, боевой дух необязательно зажигательной речью вызывать — теперь его в атаку бросать можно.
— Может, ему лучше уже сейчас начинать работать? — спросил я.
— Где? — нахмурилась она.
— У тебя, — разместил я пряник прямо у нее под носом, чтобы учуяла. — Ты говорила, что в отношении информации у него голова, как компьютер, работает. Пусть он у тебя тенденции интереса клиентов поизучает. А потом…
— Что потом? — уже заинтересованно прищурилась она.
— Если из него толк выйдет, — задумчиво произнес я, — можно будет попробовать его в анализе наших операций, на предмет их оптимизации. А там, глядишь, — у меня вдруг оказалось два пряника: второй, на этот раз, для меня, — можно будет допустить его к нашим объектам. Он же, по-моему, ложь чувствует? — вопросительно глянул я на нее.
— Ему высовываться сейчас нельзя, — быстро проговорила она. С огорчением.
— Это сейчас, — успокоил я ее. — Время есть, пока ситуация с Татьяной и Анатолием не определится. Пока пусть поучится на обычных земных случаях. Под твоим надзором.
— А кто ему платить будет? — снова нахмурилась Марина.
— За твою работу ты, — ответил я, обойдя молчанием вторую часть своего предложения. — Ты ведь Анатолию уже не платишь, значит, средства высвободились.
— Что-то ты слишком быстро считать научился, — проворчала она.
— Так у меня же голова только на половину пустая, — дождался я, наконец, возможности вернуть ей ее же фразу.
У Марины дернулся уголок рта.
— А как там у них? — вдруг спросила она, не уточняя имена, но мне они были не нужны.
— Не знаю пока, — честно ответил я. — Анатолий Тошины бумаги забрал и больше не появлялся.
Опять накликал. Он явился ко мне прямо на следующий день, снова без предупреждения и, честно говоря, в самый неподходящий момент.
Этот крутой, навороченный телефон не работал! Тоша мне туда все контакты завел — ни один не отзывался. Прямо как этот везунчик хренов, когда я по его делам, как ошпаренный, бегал. Я же в точности все его тыканье повторил! Раз сто. Дожился — не просто до земли с ее игрушками опуститься, а еще и прямо в человеческие предки угодить: за рядовым хранителем подсматривать и копировать его. Причем, безрезультатно!
Не успел я подумать, почему все-таки ценнейшие возможности достаются не тем, кто их с умом использовать умеет, как это ходячее крушение всех моих надежд и планов ввалилось ко мне в кабинет. И — ни много, ни мало — потребовало, чтобы я на землю смотался. С его поручением. Быстро — одной ногой здесь, другой там.
Так точно! Как прикажете! Служба внешней охраны всегда к Вашим услугам! Она ведь только для этого и существует.
У меня возникло непреодолимое желание его доставить на землю. И там и оставить. Надеюсь, внештатники с него подписку о невыезде взяли. Тогда назад они его сами переправят — и сразу в настоящий карцер. Темный и с заколоченной навечно дверью. Чтобы никакой связи со мной не было. Пусть там до скончания века сидит и, какие хочет, образы себе рисует…
Стоп, какие образы? Какие образы я должен представителю темных передавать?!