— Стой! — прозвучал слегка грубоватый, но совсем не громоподобный голос, каждый звук которого, был унесён вдаль, внезапно поднявшимся ветром. Парень прикрыл лицо рукой, пока ветер не стих. Дуновение ослабло и превратилось в лёгкий знакомый сквозняк, щекочущий стопу правой ноги, а окружающая непроглядная тьма превратилась во внутренности ночной палатки. Нога безымянного лежала в щели входного отверстия, высунутая наружу.
…Фу-у-ух… Да что же за бред такой…
Не желая возвращаться ко сну, он тихо выполз из-под объятий Лены и вышел из палатки в холодное помещение супермаркета.
Рассвет только собирался заявить своё право на мир. Было ещё темно, но прямоугольник окна уже хорошо отличим от стены во мраке. Поселение выживших на этаже раскинулось целыми двумя улочками палаток и лачуг, так что теперь костёр не был виден от «жилища» Юрия.
Пройдясь между конурами, здоровяк вышел к очагу. Шагов на двадцать правее — белеет санитарный шатёр, прямо перед которым ступени лестницы уходят в тёмную бездну первого этажа.
Хрупкая фигура с белым халатом, торчащим из-под некогда белого пуховика, уже была на своём утреннем посту.
Даша обернулась и кивнула в знак приветствия, не желая шуметь. Безымянный уселся через два стула от девушки. Она бросила на него ещё один секундный взгляд, но сразу же отвернулась к углям и заулыбалась.
Прочистила горло и хрипло пошутила:
— Что, у Лены те самые дни? — вовсе не сдерживая улыбку, обнажила не совсем ровные зубы.
Парень насупил брови, требуя объяснений.
— Да ладно тебе прикидываться. — уже чуть громче ответила девушка.
Но и эта её реплика разбилась о непроницаемо-глупую физиономию.
Дарья вздохнула и, всё таки, удосужилась объяснить, хоть и с интонацией человека делающего одолжение:
— У тебя лицо в крови.
Хоть безымянному эмоции и не были свойственны — глаза на лоб у него, таки, полезли. В тусклом свете углей его рука золотилась кровью, а на щеке тем же цветом блестел отпечаток изящной ладошки.
Неуклюжими движениями, успевшая свернутся кровь была растёрта и опала мелкой сухой крошкой.
Тишину, шелестом стального листа, разрезал голос незадачливого гиганта:
— Лена не причём, наверное. Ты видела священника? — после неуверенного утверждения русло разговора сменило направление.
Даша несколько раз едва заметно кивнула, направив уголки губ вниз.
— Борисовна же говорила на счёт священников. Военные тут такую инквизицию навели… Хотя кто его знает, может он раньше расстрелов из города смылся, ну или там прятался где-то… Всякое могло быть. — девушка обратила свой взор на собеседника чтобы удостовериться — всё ли он понял из сказанного. — А почему интересуешься?
— Тот, кто что-то скрывает — имеет что скрывать. — последовало объяснение, и медик солидарно хмыкнула.
— Хм. Ну тогда главное — не спугнуть его. Добровольный рассказ, обычно — самый искренний.
Философская беседа закончилась немым согласием парня с последней фразой врача. Окно к этому моменту уже превратилось из воронёно-синего прямоугольника в насыщенный голубой, а в незримой дали красные оттенки звёздного пламени начали понемногу выливаться из-за горизонта в холодную синеву озона.
…Схожу, караул проверю, да на гостя посмотрю…
Широкоплечая фигура поднялась со стула и направилась к лестнице.
На первом этаже — всё как обычно, за исключением нагромождений трофейного барахла и нескольких ящиков принесенных из крепости бандитов. Часовой сидел внутри баррикады, облокотившись на железную воротину, служащую теперь бронёй импровизированного дота. Не сразу увидев спустившегося, он в пол голоса отрапортовал:
— Без происшествий, товарищ командир. — и продолжил наблюдение за входом.
Парень проследовал к турникету перед входом в торговый зал. Здесь, уже несколько дней, сидел пленённый бандит, прикованный наручниками. Он почему-то не спал.
— О! Опять ты этот свой садо мазо костюм напялил. Яйца не жмёт? Ахахаха!! — мерзавец, по всей видимости, потерял всякий страх.
— Часовой! Где ключ от наручников? — прогремел безымянный, не тая голоса.