— Тогда какого чёрта она здесь делает? Пусть танцует на подиуме, демонстрируя тряпки и мишуру. Кто пустил её на съёмочную площадку?!
— Ты, — Арунский сохранял невозмутимость.
— Я? — возмутился режиссёр.
— Да, Мартин, ты. Именно ты согласился с ней работать. Согласился, заранее зная, что девочка — не актриса. Что ты орёшь сейчас? Или ты считаешь, что, доведя актрису до слёз, заставишь её правильно улыбнуться?
Одно лишь присутствие имени Вильгельма Арунского в титрах фильма притягивало зрителя лучше любой рекламы. И режиссёр не мог не считаться с супер звездой. В конце концов, другого режиссёра найти можно всегда, Великий же Вильгельм — незаменим.
— Тебе легко рассуждать, — буркнул Мартин, отступая. — А у меня есть план съёмок. Есть другие эпизоды…
— Вот и займись другими эпизодами, а лучше объяви перерыв на четверть часа и отдохнёт сам. Ты сейчас в таком состоянии, что результата всё равно не будет. А я поговорю с девочкой. Слово профессионала, ровно через пятнадцать минут она улыбнётся именно так, как этого требует сценарий.
Ворча про себя, режиссёр отошёл, объявил через громкоговоритель: «Всем перерыв на пятнадцать минут».
Вильгельм подошёл к девушке, взял её за руку:
— Не надо плакать, Лора, ничего страшного не случилось.
— Да, ничего, — едва сдерживая слёзы, отозвалась девочка. — Просто я не актриса и не могу выполнить свою работу. Пустяк, право.
Даже захлёбываясь от бессилия и обиды, девушка изо всех сил старалась «сохранить лицо», но Арунского интересовали не её переживания. Он приподнял собеседнице лицо и, глядя ей прямо в глаза, заботливо спросил:
— Лариса, в котором часу ты вчера легла спать?
— Около одиннадцати.
— А когда ты обычно ложишься?
— В десять. Но при чём здесь это?
— Одна из причин снижения работоспособности, — недостаток сна и переутомление.
Осмыслив слова собеседника, девушка серьёзно возразила:
— Получасовую задержку нельзя считать причиной переутомления.
— Следовательно, причина в другом. Тебя что-то огорчило?
— Да, нет, ничего, — отозвалась Лариса, и собесёдник мгновенно уловил лёгкую неуверенность в её ответе:
— Так огорчило? Что именно?
— Да нет, это тоже пустяк. Подумаешь, какие-то триста кредитов, — рука девушки невольно коснулась кармана.
— Не прячь, показывай, или стыдно?
— Мне? Чего?
— Тем более.
Лариса неохотно достала из кармана смятый счёт.
— Что это? — Спросил мужчина с недоумением.
— Вчерашний счёт из ресторана.
Арунский взял листок, посмотрел на итоговую цифру: