— Послушай меня, дитя…
— Я ДОСТАТОЧНО СЛУШАЛА.
Голос, что раздался со всех сторон, породил чудовищное эхо… Аббат ощутил, как стали подрагивать каменные плиты пола. Секунда — и по ним поползла кривая, как молния, щель, которая вскоре обратилась в паутину трещин. Цепи на сводчатом потолке замотало сильнее.
Аббат перевёл взгляд на девчонку. В её ладони нездешним сиянием засветился крест.
Метнуться, вцепиться… Намотать на кулак волосы, дёрнуть так, чтобы открылось ягнячье-белое, незащищённое горло. Распороть кожу одним взмахом кривого когтя. Подставить пересохший рот…
Он ведь пытался, и пытался дважды.
Но правду ли говорят, что третий раз — волшебный?..
«Ну держись, клятая ворожея!»
Прыжок, оскаленные зубы, бритвенно-острые когти…
Свет, что ослепительным прожектором ударил в лицо. Ярчайший, белый, испепеляющий — тот, от которого не было спасения и оставалось только гореть, гореть до последней мёртвой клетки, готовой рассыпаться прахом.
Аббат рухнул к ногам девчонки, завыл, скорчился, завозил лицом по треснутым плитам пола, оставляя на них лоскуты обгоревшей, содранной кожи…
Рука цепко, твёрдо держала над ним крест, испускавший убийственное сияние, — как лупу, что направляла солнечный луч на полудохлого муравья. Вампиры по ту сторону шестиугольника беспокойно метались, изо всех сил прикрывали глаза. Свет был нацелен на одного Аббата, не сильно проходил сквозь плотную аметистовую завесу, но страшил и пугал их без конца.
— Чего ты хочешь, чего ты хочешь, чего ты хочешь?! — возопил Аббат, чувствуя, что подбавь она света — и его не станет.
КРРРРРАК!
Плиты пола вздыбились вокруг него, будто изнутри, из самого земного пекла, стал выбираться неведомый злобный зверь.
Звяк! Дзонк! — отлетели с потолка серебряные цепи. Один из ошейников ударил Аббата по лысой голове, оставив на ней алый след, похожий на венец.
— Мне нужен… — внезапно произнесла девчонка, словно говоря не с ним, а сама с собой, — …тот… кто укажет путь…
Аббат поднял на неё лицо, воспалённые глаза. Кожа так и облезала с него клочьями, обнажая уродливые рытвины плоти, подвижные мышцы.
— Мне нужен… проводник… в этом городе… в этом мире… — отрешённо договорила девчонка, снова посветлев глазами, и Аббат задохнулся:
— Знаю! Знаю! Я помогу!
Из последних сил он повернулся в сторону искрящегося огня.
И надрывно проорал:
— Приведите ко мне Дориана!..
Глава 12. Проводник поневоле
Ох уж этот Линдо с высоты птичьего полёта. Разумеется, не шкатулка с драгоценностями, как ночью или хотя бы в сумерки, — всего лишь тихий город в зыбкой, как сон, утренней дымке… Но для последнего взгляда сойдёт и так. Он и без того многое помнит, рассеянно думал Дориан, оставляя позади Обелиск.
Навстречу катил розовощёкий молочник с тележкой, полной снежно-белых бутылок. И Дориан сразу ощутил влажноватую прохладу на пальцах, вспомнил, как он караулил эти бутылки, сидя в кустах пахучих роз рядом с крыльцом… Чёрно-белого, усатого Томаса и его широкую, мурчащую морду, густо заляпанную белым…
«Стареешь, Двуликий. Всё сантименты, да сантименты», — тут же съехидничал голосок в мозгу.
И правда. Ему давным-давно не десять. И даже не сто десять.
И кота у него нет.
Дориан задрал воротник, прибавил шагу.