Это было похоже на танец. Две тяжелые махины сближались, так стремительно, что едва не сшибались лоб-в-лоб, но искусности рыцарей хватало для того, чтоб выдерживать дистанцию, не допуская столкновения.
Они кружили друг вокруг друга, точно голодные хищники, но выстрелов все не было, орудийные стволы молчали, отчего издали казалось, будто это не поединок, а самый настоящий танец — причудливый и резкий танец двух огромных стальных тел. Резкие повороты, гул предельно напряженных стальных жил — без сомнения, это был поединок, только по каким-то странным, незнакомым Гримберту, правилам.
— Что это еще за кадриль? — осведомился он, наблюдая за диковинным зрелищем с почтительного расстояния, — Если это бой, какого черта они не стреляют?
— Что, никогда не слышали про «Шлахтунг»? — добродушно осведомился Шварцрабэ, — Господи, из какой дыры вы явились, сир Гризео?
Сам он наблюдал за странным поединком с куда большим удобством, расположившись прямо на шлеме «Беспечного Беса», беззаботно, точно мальчишка на черепичной крыше, разве что ногами в воздухе не болтал.
Уж этот-то точно не испытывал чрезмерной привязанности к своему доспеху — едва лишь паломники оказались во внутреннем дворе монастыря, как он уже распахнул верхний люк, спеша выбраться наружу. Гримберт не мог его в этом винить — архаичное устройство «Беспечного Беса» не предполагало развитой вентиляционной системы, а дни все еще стояли по-осеннему теплые.
— «Шлахтунг»? Что это такое?
— Новомодная забава, набирающая популярность в некоторых северных землях. Говорят, изобретение герцога Вюртембергского.
— Не слышал о его рыцарских подвигах, но уверен, его ждет недурная карьера танцмейстера в Аахене.
Шварцрабэ хохотнул.
— Полагаю, герцогу Вюртембергскому просто надоело наблюдать, как рыцари его свиты разносят друг друга в хлам, пользуясь малейшим поводом. Вы ведь сами знаете, как популярны поединки рыцарской чести при дворе. Достаточно тебе чихнуть не в ту сторону — и рядом уже выстроится очередь оскорбленных дуэлянтов.
Гримберт подумал о том, что сиру Черной Вороне, несмотря на заявленную древность рода, едва ли приходилось бывать даже при графском дворе. Но благоразумно не стал обращать на это внимания.
— Вот как?
— Говорят, за одну долгую зиму, когда в Вюртемберге долго не сходил снег, герцогское знамя потеряло три четверти своих рыцарей — и это при том, что никаких военных действий не было! Вообразите себе бешенство герцога, а заодно и сумму, которая ушла на ремонт доспехов. Тогда-то он и придумал «Шлахтунг». Если подумать, в этом даже есть определенный шик.
— Поединок без снарядов? — Гримберт не скрывал сарказма, — О, не сомневаюсь. Отчего бы им просто не вылезти из доспехов и не отхлестать друг друга носовыми платками?
Шварцрабэ явно наслаждался его замешательством.
— У них есть снаряды. Имитационные. По одному на бойца. Но по правилам «Шлахтунга» результативным считается только выстрел, произведенный точно в кабину противника.
Гримберт понимающе кивнул.
— Тогда понятно, отчего они не стреляют. Всего один шанс на победу.
— Принято считать, что в «Шлахтунге» есть своя особая элегантность. Он подходит для тех, кто не привык попусту терзать гашетку, но мнит себя мастером маневра. По правде сказать, для этого требуется очень приличная координация движений, не говоря уже об опыте. Не знаю, чего ради столкнулись лбами эти двое, но новичков среди них нет.
Гримберт склонен был с этим согласиться. Рыцари, ведшие бой на просторном монастырском подворье, явно не были дилетантами в этом странном поединке. Их машины постоянно находились в движении, подчас демонстрируя удивительную для махин такого класса грацию. Лязгали железные члены, грозно шипела гидравлика, тяжелые стальные ступни вышибали из гранитных плит мелкую крошку вперемешку с искрами.
И в самом деле, похоже на танец, подумал Гримберт. Натиск, отход, резкий маневр, поворот… Рыцари обступали друг друга, пытаясь неожиданным маневром поймать противника в невыгодной для него позиции, чтоб разрядить орудие в его единственную уязвимую точку, но выстрела все не было — судя по всему, пилоты почти не уступали друг другу в мастерстве при том, что определенно обладали разным стилем.
Тяжелый штурмовой «Хастум» никогда не создавался для маневренного боя. Как и подобает истому тяжеловесу, нагруженному тоннами бронированной стали, он пытался одолеть своего противника коротким энергичным натиском, вынуждая того уходить в ожесточенную маневренную оборону. Выкрашенный в глухой серый цвет с багровыми полосами, «Хастум» был похож на тяжело топчущегося носорога и сходство это было усилено глухим мощным шлемом по типу пехотного хундсхугеля. Тяжелые мортиры на его плечах молчали, но Гримберт подумал, что если бы им вздумалось заговорить, серый камень Грауштейна не стал бы для рыцаря серьезной преградой.
Эта машина явно не вчера вышла из кузницы. Даже с почтительного расстояния Гримберт различал многочисленные вмятины и оспины на ее броне — явственный признак того, что ее владельцу довелось пробовать свои силы не только в новомодном «Шлахтунге» с имитационными снарядами. Об этом свидетельствовали и бесчисленные памятные сигнумы, нанесенные краской на броню. Гримберт не мог распознать и половины из них, но если те, что были ему знакомы, не лгали, эта машина участвовала по меньшей мере в десятке Крестовых Походов, что само по себе внушало почтение — и к рыцарю и к его доспеху.
— «Ржавый Жнец», — Гримберт прочел горящую на визоре сигнатуру вслух, — Чертовски подходящее имя, как по мне.
— Если мне не изменяет зрение, на его доспехе ястреб в красно-белую клетку, — Шварцрабэ в задумчивости потер узкий подбородок, — Это значит, он из Моравии. Тамошние рыцари славятся как славные рубаки, хоть и тяжелого нрава. Помоги святая пятка его противнику…
Противником «Жнеца» была машина совсем другого класса, и это сразу бросалось в глаза. В отличие от штурмовых «Хастусов», внешне похожих на тяжелые волчьи капканы со смертоносными челюстями, «Сангусы» никогда не проектировались для штурма хорошо подготовленной обороны и осады, это были стремительные машины среднего класса, не несущие серьезного вооружения, но обладающие превосходной маневренностью. В империи «Сангусы» не стяжали себе значительной славы, это были капризные и сложные в управлении машины, но Гримберт знал их истинный потенциал и всегда воспринимал в качестве опасных противников. Рыцарь, способный овладеть управлением «Сангусом» на должном уровне, стоил трех. И судя по тому, как двигался этот, носящий звучное имя «Варахиил», его владелец был отнюдь не новичком.
«Варахиил» бесстрашно встречал натиск «Жнеца», как тростинка встречает порыв тяжелого ветра. Ни мгновения не оставаясь на месте, он беспрерывно маневрировал, пользуясь тяжеловесной статью своего оппонента, ловко разворачивался, укрывая уязвимую кабину от атаки, и сам стремительно контратаковал, вынуждая того самого уходить в оборону. Тонкая броня «Варахиила» была выкрашена в белый и золотой цвета. Изогнутые и тонкие бронепластины не были предназначены для того, чтоб выдерживать шквал вражеского огня, но они даровали рыцарю изящество, не свойственное смертоносному инструменту. Если «Жнец» походил на заряженный волчий капкан, ждущий удобного случая, чтоб смять противника и уничтожить, «Варахиил» был белоснежной лилией, танцующей на ветру, но Гримберт, наблюдавший за поединком, хорошо сознавал, что это отнюдь не безобидный цветок…
— Ах, черт, недурно, недурно… — Шварцрабэ восхищенно треснул кулаком по броне своего «Беса», — Слушайте, любезный сир Гризео, а не побиться ли нам об заклад? По маленькой, пять монет. Я бы, пожалуй, поставил на «Варахиила». Что скажете?
Гримберт поморщился. Сир Хуго обладал определенным обаянием, что делало его интересным собеседником, однако своим непринужденным и даже легкомысленным поведением зачастую привлекал к себе излишне много внимания. Того самого внимания, которого Гримберт собирался по возможности избегать, оказавшись в логове лазаритов. Он с удовольствием позабыл бы об их знакомстве, приступив к прощупыванию почвы, кабы не сам сир Хуго. Тот вел себя так, будто они с Гримбертом были давними приятелями, так что стоило «Серому Судье» сойти с парома, как «Беспечный Бес» сделался его постоянным спутником. Это не причиняло неудобства — комментарии Шварцрабэ зачастую были ядовиты, но остроумны — однако иногда сбивало с толку.