— Это всего лишь такой термин, не напрягайтесь, — ретировался Китт и внимательно посмотрел на девчонку, направив на неё указательный палец, — Аманда, не двигайся.
Когда я присмотрелся к ней, то для себя, как и хотел, представил в её голове набор шестерёнок. Они двигались рывками, потому что их заклинило из-за одной маленькой песчинки. Я протянул в её сторону указательный палец и повлиял на песчинку, насильно проталкивая её через шестерни, тем самым прокручивая их сильнее. Целью было — избавиться от песчинки, протолкнув её на выход, чем я и был занят, делая плавные движения указательным пальцем. Здесь главное было не дать шестерёнкам остановиться. Я же тогда «чинил» вещи, а не ломал. Вскоре, когда шестерёнкам двигаться уже ничего не мешало, меня ждало самое сложное — избавиться от песчинки окончательно. Уже на выходе, где был узкий проход, я крепко сомкнул указательный и большой пальцы и, под звук уже исправно вращающихся шестерней, полностью избавил девчонку от недуга.
Когда Китт сделал замыкающее движение указательным и большим пальцем, Аманда, под испуганный взгляд матери проскулила от боли, закатив глаза. Почто сразу же из её правого глаза вытекла внушительная капля крови, а девушка начала жадно хватать ртом воздух, тяжело дыша. Но, на шок её матери, она постепенно успокаивалась, а её дыхание — выравнивалось.
— Мама! У него… получилось!? Он… я… не болит! Голова не болит! — Аманда говорила сбивчиво, а улыбка на её лице разрасталась, когда её мать не могла поверить в увиденное и лишь хлопала глазами.
Конечно, я не мог выпустить их из кабинета с теми воспоминаниями, как я вылечил девочку. Но и своей славы терять не хотелось. А то, что это? Люди приходят со смертельной болезнью, а выходят думая, что у них ничего и не было вовсе? Нет, так дела не делаются. Одно помню точно — как я с улыбкой наблюдал за плавно вращающимися шестернями у Аманды в голове. Я был доволен собой, потому что это моя работа — «чинить» вещи. Я всегда наслаждался результатом.
Подойдя к Аманде, Китт положил ладонь ей на щеку и, утерев каплю крови около её глаза, с улыбкой посмотрел на девушку.
— Вот видишь, не так уж и больно было, да? — спросил Китт, на что девушка оживлённо покивала головой, — вот теперь твои шестерёнки ещё долго будут работать, не переживай.
Упущу дальнейшие сопли радости от её мамаши, эти благодарности, потому что и сам вспоминать не хочу. Нет, безусловно, приятно, когда благодарят, но в данном случае я не отказался бы от скромного поцелуя девчонки в щеку, а не того, что там устроила её мамашка. Аманда, кстати, обняла меня. И на том спасибо. Ну, а теперь к интересному. Я заставил их думать, что я просто помог девчонке. Немного подкорректировал работу их шестерёнок, и они уже могли смело утвердить, что ничего сверхъестественного не видели.
***
— Вот так вот я раньше «чинил» вещи, — с лёгкой грустью высказался Китт, — раньше мне это приносило удовольствие — делать так, чтобы шестерёнки крутились, а теперь зная, как люди могут поступать, не могу. Просто не могу.
Высказавшись, Китт задумался, а Кэрри, что уже удобно устроилась головой у него на плече, улыбнулась, поглаживая ладонью его по оголённой груди.
— Я всегда знала, что люди губят милосердие… ты хороший и любящий парень, Китт, на самом деле. Твоё прошлое тому доказательство. Если что-то не так, поправь меня… но настоящий ты — здесь. Рядом со мной сейчас, — Кэрри робко поцеловала его в плечо, чуть улыбнувшись, — и ты так всех лечил, добрый доктор? — у неё в глазах вдруг загорелся азартный огонёк, и она продолжила, — а какие у меня шестерёнки? Такие же, как у всех?
— У тебя? — Китт внимательно присмотрелся к девушке, задумавшись, — они у тебя, кстати, необычные. Они излучают лёгкое свечение. Ты первая с такими, кстати. У всех они примитивные. Наверное, это сила телекинеза. Не переживай, — он слегка потрепал девушку по волосам, улыбнувшись, — крутятся исправно, механизм отлажен идеально, проблем нет.
— Спасибо, успокоил, — Кэрри смущенно улыбнулась, — у тебя они, наверное, не то, что светятся, а натурально горят.
— Может быть. А по поводу работы — начальство исключений не делало, — Китт пожал плечами и посмотрел на девушку, — какой бы я ни был, Кэрри, но первый убитый человек разом перечеркнул все мои старания… а убил я одновременно больше несколько сотен человек. Настоящий я перестал существовать именно в тот день…
***
«27 Июля. 18:26. Портленд. Больница Фисишианс»
Практически в половину седьмого я принимал последнего пациента. Но это было лишь по инструкции, ведь рабочий день у меня был до 19:00, а людей за дверью было как минимум пятеро. Я не мог не принять их всех. Вдруг, это был их последний день, а я был их последним шансом…?
В кабинет вошла пожилая, солидная женщина и присела на кушетку, а Китт сразу почувствовал, как от неё пахнет табаком.
«Рак лёгких…» — подумал про себя врач и посмотрел на женщину.
— Энджелла Грейс?
Женщина кивнула головой, а Китт быстро нашёл папку с её делом, где в заключении увидел подтверждение своих мыслей.
«Рак лёгких»
— Мне уже никто не поможет. Единственная надежда лишь на вас, мистер Луис, — женщина уважительно произнесла фамилию доктора. Её губы дрожали, а глаза блестели от слёз.
«Что ж, рак лёгких это проще, чем рак мозга. В принципе, дело плёвое» — подумал про себя Китт и, тяжело выдохнув, встал со своего места.
Но, практически сразу же, перед тем, как я хотел помочь этой несчастной, мой телефон начал буквально разрываться, и я решил, что ещё пару минут она потерпит…
— Одну минуту, — Китт замер у своего стола и принял вызов, поднеся трубку к уху.
— Полиция Ванкувера. Вы единственный, с кем мы могли на данный момент связаться. Диана Лоренз вам известна? — раздался из трубки строгий голос правоохранителя.
— Д… да! Это моя девушка! Что с ней? — нервно спросил Китт.
— Девушку сбил грузовой автомобиль. Она сейчас в главном госпитале Ванкувера, а её положение расценивается, как крайне критическое. Врачи не дают больших надежд и, в случае чего, желательно будет ваше присутствие… — после этих слов сердце Китта забилось как бешеное, а его глаза, словно заливались кровью.