Его интерес к мифам сотворения метаморфов и в лучшие‑то времена не был особенно велик, а сейчас момент был и вовсе неподходящим.
Ветер врезался в экипаж с силой гигантского кулака. Машина сильно вздрогнула, затрепетала, как соломинка на ветру, и заскользила к краю пропасти. Легчайшим прикосновением одного из своих многосуставчатых пальцев Коринаам спокойно вернул ее на нужный курс.
– Скажи, пожалуйста, сколько еще осталось до долины отиноров? – сквозь стиснутые зубы выдавил Харпириас.
– Два перевала и три долины после этой, вот и все.
– Вот как. И сколько, по‑твоему, нам до нее добираться?
Коринаам равнодушно улыбнулся.
– Возможно, неделю. Или две, или три. А может быть, целую вечность.
Весь тот день Харпириас с друзьями охотились весьма успешно: добыли не только десяток билантунов и пару туамироков, но также жирного сочного вандара и изящного прыгучего онатила, а когда день уже клонился к вечеру, взяли самую удивительную добычу из всех – величественного синилиза, обладателя прекрасной блестящей белой шкуры и великолепных алых ветвистых рогов. Харпириас лично уложил его одним метким выстрелом с поразительно большого расстояния. Столь точный выстрел заставил его гордиться собственным мастерством.
– Не знал, что твои родственники держат у себя в парке таких редких животных, – сказал Харпириас Тембидату, когда они подобрали тушу синилиза и готовили ее для доставки к Замку.
– По правде говоря, я и сам об этом не знал. – Мрачный и обеспокоенный тон Тембидата мог бы послужить Харпириасу намеком на то, что последует дальше. Однако переполнявшая его радость от удачи помешала заметить тревожные нотки в голосе друга. – Признаюсь, я слегка удивился, когда увидел его, – продолжал Тембидат. – И правда, большая редкость. Я никогда раньше не видел белого синилиза. А ты?
– Возможно, мне не следовало его убивать, – размышлял Харпириас. – Может, это какая‑то редкая диковинка твоего отца, его особенный любимец…
– О котором он ничего мне не сказал? Нет, Харпириас! – Тембидат отрицательно затряс головой, чересчур энергично, словно стараясь убедить в чем‑то самого себя.