Время в заключении тянулось очень медленно. Кормили меня дважды в день, мерзкой баландой. Собственно, благодаря этому я и мог вести счет дням. Утром еду приносил Гатис — жирный балабол, который непременно плевал мне в тарелку и как-нибудь обзывал. Вечером, Дром — унылый и немногословный мужик, одним лишь своим видом он угнетал так, что пропадало желание жить.
Так прошли долгие и унылые двенадцать дней.
Я старался не падать духом, как не крути, но каземат всяко лучше, чем каторга или смертная казнь. Однако утром тринадцатого дня все изменилось. Вместо привычной баланды, жирный Гатис довольно произнес:
— Вставай, вша позорная, на выход!
— Что, на каторгу? Может, сначала покормишь? — поднимаясь, проворчал я.
— Поговори у меня! Шевелись, давай, пока кости целы! — пригрозил он, размахивая деревянной дубинкой.
Мы прошли по длинному коридору, поднялись по ступенькам, потом снова коридор, в конце которого были большие деревянные ворота. По мере приближения к ним, я все четче слышал крики людей.
— Куда ты меня ведешь? — настороженно спросил я.
— Заткнись и иди!
— Ну, уж нет! Сэр Роквелл обещал меня не казнить! Я же все рассказал!
— Если ты не пойдешь, я тебя отметелю!
— Нет! Нет, не надо! Я не хочу умирать! — отчаянно запричитал я. Ноги вдруг стали ватными. Они подкосились и я рухнул на каменный пол.
— Вот, значит, как?! — рявкнул Гатис. Он размахнулся и врезал мне так, что я потерял сознание, а когда очнулся, был уже на эшафоте. Толпа безумствовала, а палач точил свой большой топор.
«Эх, Роквелл, Роквелл, а еще сэр. Никому верить нельзя», — обреченно подумал я.
— Тащите его, — велел палач.
Двое крепких стражников взяли меня под руки и подтащили к пеньку, который стоял у края эшафота. Тут же в мою сторону полетели гнилые яблоки, помидоры и протухшие яйца.
— Довольно! — рявкнул на толпу палач. Те остановили свое бесчинство. Он подошел ко мне, поднял топор, удар и я погрузился во тьму.
Глава 11
Смерть — хреновая штука, после нее очень некомфортные ощущения. Я очнулся сидя в кресле, в кабинете сэра Роквелла. Все тело болело, будто меня пропустили через мясорубку, а потом собрали заново. И, пожалуй, так раза два, а то и три.
— Как вам вернуться в мир живых? — раздался за спиной знакомый голос. Я попытался обернуться, но резкая боль пронзила шею. С моих губ сорвался еле слышный стон.
— Не делайте резких движений, — продолжал сэр Роквелл, — какое-то время вы будете ощущать на себе последствие заклятия оцепенения.
Он сел за стол напротив меня.
— Зачем нужно было это представление? — проворчал я.
— Толпе нужны развлечения, они, знаете ли, без этого звереют, а казнь — излюбленное и, что самое главное, дешевое развлечение горожан. Что же касается вас, то это была демонстрация.
— Демонстрация?
— Да, — кивнул сэр Роквелл, — мне понравилось то, как ловко вы украли сферу у Лесли Дройса. Я решил дать вам шанс проявить себя доказав свою полезность. А то, что было утром — ждет вас, в том случае, если вы откажетесь от моего предложения или разочаруете меня.
Что тут сказать? Даже благородным сэрам нужны такие бесчестные и ушлые пройдохи вроде меня.
— Что от меня требуется?
— Есть некая молодая особа, Доратея Эйвери. Она едет учиться в наш Врамис. Вам нужно будет устроиться к ней на службу, и докладывать обо всех её передвижениях, чем занимается, с кем общается и тому подобное.
— И все? Просто шпионить? — удивился я.