Глава 4
Тёплым и пасмурным летним вечером, сменившим душный день, в неприметный трактир на Восточном тракте неподалёку от Перекрёстка вошли двое в мешковатой монашеской одежде и капюшонах. На закате небо заволокло тучами, что грозили вот-вот разразиться дождём, и эти неприметные странники, несомненно, не желая промокнуть до нитки, искали приюта, чтобы переждать ночь. Во всяком случае, так счёл усталый трактирщик, который весь день обливался потом в духоте и на душе которого становилось веселее с каждым раскатом грома. К тому же посетителей становилось всё больше, а это сулило немалую прибыль. Те же двое сели в дальний угол, и трактирщик о них более не вспоминал. Теперь забота о них легла на плечи девушки, что разносит еду и напитки, а ему стоит проверить запасы выпивки в погребе.
— Здесь дурно пахнет. — брезгливо сказал первый незнакомец. Его голос был необычно высоким, но говорил он достаточно негромко, чтобы кто-то обратил на это внимание. К тому же болтовня и смех окружающих полностью исключала возможность, что их кто-то подслушает.
— Это трактир, Ваше… — ответил было второй, но, замявшись, поправил себя. — Так пахнет жизнь за пределами замка. Может, эти заведения и не отличаются роскошью, но они не дадут нам умереть с голода по пути и защитят от непогоды.
— И как долго мы останемся здесь, сир Кавигер?
— Я ведь просил не называть меня по имени. — сказал второй недовольно. — И уж тем более не говорить мне «сир». Если хотите добраться до места в целости, прошу слушать меня. Переждём непогоду, вздремнём и отправимся дальше.
Дейн Кавигер и Мерайя Одеринг покинули Чёрный замок в спешке, и Верховный казначей Явос Таммарен прикрывал их побег, как мог. Старик понимал, что эта помощь будет стоить ему жизни, поэтому не жалел денег на молчание тех, кто мог их видеть. Из замка и города беглецов вывез обоз с пустыми винными бочками, так что к тому моменту, как о побеге узнал король, принцесса и командующий гвардии уже были на полпути к Перекрёстку. Его Величество же об этом не знал и приказал запереть ворота Энгатара, пока Эрниваль с верными ему людьми прочёсывал каждый закоулок залитого кровью города, но их поиски оказались тщетны.
Чтобы ещё больше обезопасить Дейна и Мерайю, казначей предложил им постричься и претвориться монахами. Кавигер, который до конца не верил, что принцесса готова бросить всё и пуститься в бега, был изумлён, когда Мерайя уверенными движениями бритвы срезала свои роскошные тёмные волосы. Длинные шелковистые пряди цвета морёного дуба, которые воспевали в стихах менестрели и которые фрейлины регулярно расчёсывали и умащивали ароматными маслами, безжизненно падали на каменный пол, а в полных решительности глазах принцессы стояли слёзы. Сам же Дейн же побрил голову наголо, но с той жертвой, что принесла Мерайя, это, конечно, было несравнимо. Волосы было решено сжечь, как и их старую одежду. Вместо неё Явос, используя свои связи в Храме, раздобыл монашеские облачения, скрадывающие фигуру. Наконец, сердечно пожелав удачи, он отпустил беглецов, сказав «до свидания», хотя Дейн ясно понимал, что в последний раз видит старого друга.
Принцесса, вопреки ожиданиям, стойко перенесла как поездку в бочке, так и путь в несколько миль от Перекрёстка, пока сгущающиеся тучи не заставили их искать убежище от дождя. Вообще, Мерайя впервые пожаловалась на что-то только сейчас и, справедливости ради, Дейн мог её понять. За тем столом, что они заняли кому-то не так давно, похоже, сделалось плохо. И, хоть хозяин явно постарался затереть следы, но запах до конца выветриться ещё не успел. Впрочем, даже это не смутило принцессу: когда принесли похлёбку, Мерайя набросилась на неё с таким аппетитом, словно не ела несколько дней. Конечно, Явос дал им с собой достаточно денег, чтобы они могли позволить себе что-нибудь подороже, но Дейн решил не сорить деньгами, ведь это могло привлечь к ним ненужное внимание. Командующий гвардии не понаслышке знал, насколько параноидальным бывает Его Величество и был уверен, что любая мелочь может привести к их поимке. Он подозвал девушку, чтобы та забрала посуду и, вздохнув, с неохотой положил ей в ладонь пару серебряных маренов, всем своим видом показывая, что это вынужденная трата для пары странствующих монахов, которым просто нужно укрыться от немилосердной стихии.
Судя по промокшим людям, что прибывали в трактир один за одним, дождь и не думал прекращаться. В любом случае идти в ночь не было никакого смысла, так что Дейн взял принцессу за руку и кивком велел следовать за ним. К счастью, последняя, по словам трактирщика, свободная комната ещё осталась, и путники поднялись наверх.
— Мы будем спать здесь? — тихо спросила Мерайя, оглядывая тесную и скромную даже по меркам дешёвых трактиров комнатушку.
— Сегодня, да. Утром отправимся дальше.
— Но ведь… здесь одна кровать. — в голосе принцессы слышалось смущение.
— Я лягу на полу. — невозмутимо ответил Кавигер и, сбросив балахон, принялся стелить его на пол. Единственное, что он позволил себе взять с собой — это меч, ведь оставить принцессу беззащитной оказалось бы поистине преступно. Конечно, то было не искусно сделанное и дорогое оружие командующего гвардией одни ножны которого, должно быть, стоили дороже всего этого трактира вместе с трактирщиком, но и не дешёвый меч из дрянного железа, что рискует сломаться в первом же бою. Явос добыл для него из арсенала хороший и надёжный клинок, каким вооружали командиров королевской армии. Монаший балахон хорошо скрывал ножны, вот только его не получилось бы быстро вытащить в случае опасности. Но Дейн верил, что, если всё делать правильно, то меч им не пригодится.
— И как долго нам ещё идти? — послышался голос Мерайи с кровати.
— Зависит от того, как много мы сможем проходить. Опытные путешественники проходят по 20 миль в день, но нам такое вряд ли удастся. Допустим, мне случалось испытать такие условия в годы войны, но вы… Вы просто не выдержите.
— Выдержу. Если я устану, то попрошу отдыха. Если проголодаюсь — попрошу еды. Я хочу лишь одного — быть подальше от моего отца и всего того ужаса, который он творит.
Дейн вздохнул.
— Давайте спать. У нас обоих был тяжёлый день, и следующие дни не будут легче.
— Я вспоминаю, — негромко сказала принцесса после короткого молчания. — как в детстве старая сиделка рассказывала мне историю о принцессе Кейлин и рыцаре Кареане, которые вместе сбежали из замка. Вот только я всегда засыпала раньше, чем сиделка успевала закончить. Вы случайно не знаете, чем кончалась эта история?
Дейн смутился. Он прекрасно знал, что заканчивалась эта сказка тем, что храбрый рыцарь и прекрасная принцесса, преодолев множество трудностей, становились мужем и женой.
— Мне её не рассказывали. — ответил Кавигер. — Наверное, это история только для девочек.
Со стороны кровати донёсся грустный вздох.
— Наверное, всё закончилось счастливо, как во всех историях, которые рассказывали мне на ночь. Надеюсь, и с нами не случится ничего дурного.
— К сожалению, жизнь куда суровее сказок. — раздражённо сказал Дейн, хотевший поскорее уснуть.
— И вы говорите это мне? — усмехнулась Мерайя. — Моя мать хотела выдать меня замуж за старика, чтобы меня навсегда увезли из родных краёв. А мой отец убил её и стал фанатичным кровожадным тираном. Постойте… Вы ведь были там, в ту самую проклятую ночь, после которой отец стал… другим.
— Да. — отозвался Дейн. — Охранял покои короля. Гвардейцы Русвортов держали меня, а королева и патриарх вошли внутрь. Когда мне удалось туда попасть, ваша мать уже была убита.
— Наверное, это и изменило отца. Заговор и покушение… — голос принцессы задрожал. — Мать всегда вела себя отстранённо. Наверное оттого, что отец любил меня больше, чем её. Может быть, это я виновата в том, что она решила отравить его.
— При всём уважении! — Дейн приподнялся на локти. — Ваше Высочество, нам не следует обсуждать это здесь. А что нам делать следует, так это спать и набираться сил.
Больше принцесса не произнесла ни слова, а Дейн наконец смог закрыть глаза. Даже непривычное ощущение бритой головы не могло помешать ему провалиться в глубокий сон без видений.