Она скривила губы и посмеялась над ним. Грязные ногти чиркнули по его лицу, оставляя неровные царапины. Без лишних раздумий я выскочила вперед, чтобы оттолкнуть его. Но Джимми был слишком занят тем, что держал женщину за руки, пытаясь удержать ее от меня подальше. Его брат просто наблюдал с разинутым ртом. Обезумев от ярости, женщина, стиснув зубы, опять бросилась на Джимми.
С лица Джимми закапала кровь, и мои глаза застлала красная пелена. Волна злости накрыла меня, согревая, не смотря на холод.
Два брата стояли рядом друг с другом. Подумаешь. Я двинулась вперед, вклиниваясь между ними. Затем сильно пихнула стерву в грудь. По-видимому, Джимми такого не ожидал. Его хватка была недостаточно крепкой, и женщина полетела вниз на холодную, жесткую землю. Ее потертое зеленое пальто раскрылось, открывая полинявшее летнее платье. У ее покрытых грозными красными язвами ног был истощенный вид. Боже милостивый, как до сих пор эта женщина была жива?
— Я засужу тебя! — проревела она на меня. — Это нападение. Думаешь, я ни черта не шарю?
Ну, да. Много же она знала, меня не за что судить.
— Даже не пытайся, мам, — Джимми очень мягко потянул меня локоть обратно. — Это я здесь истекаю кровью. Из-за не спровоцированного нападения. А Лена просто меня защитила. Копы посмеются над тобой, попытайся ты доказать обратное.
— Посмотрим, — утонченные черты ее лица исказились от злобы. Миссис Феррис медленно поднялась на ноги, потуже запахивая свое пальто.
Никто из ее сыновей не ответил.
— Тупорылая шлюха, — выплюнула она, обращаясь ко мне, после чего, спотыкаясь, пошла по лужайке и дальше по улице. Никогда прежде я не была так рада видеть чью-то удаляющуюся спину.
— Так я точно не попаду за решетку? — спросила я чисто из любопытства. Ну ладно, возможно, совсем немного испугавшись угроз безумной женщины.
— Конечно, не попадешь, — Джимми посмотрел на меня из-за плеча. На его щеке красовались три кровавые линии.
От одного его вида я быстро начала остывать.
— Нужно промыть твое лицо. Пошли внутрь.
— Ты знал, что она в городе? Последний раз я слышал, она была в Лос-Анджелесе, — Дэвид смотрел на удаляющуюся фигуру своей матери, ее длинные темные волосы неистово трепал ветер.
— Она проследила за мной до отеля, звонила этим утром.
Губы Дэвида сжались в линию.
— Почему ты ничего не сказал?
— Потому что было о чем переживать помимо нее, — сказал Джимми.
— Ради всего, б****, святого, мужик. Она же моя мать.
— Да, как и моя.
Лоб его брата нахмурился. Должно быть, это фишка Феррисов, они постоянно так делали во время стресса, когда были озадачены или же просто под наплывом других эмоций. А тем временем Джимми не сдвинулся ни на дюйм. Он просто стоял на месте, истекая кровью.
— Здесь холодно, — сказал Дэвид.
Джимми обернулся, чтобы последний раз посмотреть на их мать. Для всех остальных могло показаться, что у него скучающий, раздраженный взгляд. Но пальцы, разглаживающие низ пиджака, говорили о другом, по крайней мере, для меня. Это зацепило его гораздо больше, чем он хотел показать.
— Что ты хочешь сделать, отправить ее в приют? Она там не останется. Может, нам купить ей теплой одежды? Она за минуту обменяет ее на бухло и наркоту. Это все, что ее заботит и чего она хочет.
— Да, но…
— Но что? — спросил Джимми, с его лица медленно капала кровь.
— Черт, — его брат провел рукой по своим длиною по плечи волосам. Они и правда были схожи во многих вещах. — Неужели для тебя так легко просто взять и отвернуться?
— Я знаю, что здесь холодно, Дэйви. Я знаю.
— Твою мать, чувак, ты в порядке? — спросил Мал.
Джимми вздрогнул, будто снова схлопотав рану.