Ты обещаешь? — улыбаюсь я с легким смешком. — Ну тогда я могу спать спокойно.
… В тот вечер в своем почтовом ящике я обнаруживаю приглашение на празднование Рождества в доме семейства Вайс: приглашение в красивом, плотном конверте, точно таком, каким меня изводила Хелена последние пару дней.
… Я прикрываю глаза и мысленно молюсь о ниспослании мне достаточных сил для того, чтобы пережить все это!
Глава 17.
«Среди людей тоже одиноко» — заметила змея».
**************
Как оказалось, наши с Вайсами представления о скромных семейных праздневствах сильно разнились: если я представляла себе ужин на семь-восемь персон с традиционными уткой или гусем под яблочным соусом, из которых месье Рошель сотворил бы свое очередное кулинарное чудо, то Вайсы видели нечто вроде настоящего пира из трех перемен блюд, трехэтажного торта с фигуркой Санты на верхушке и дорогого французского вина в хрустальных фужерах от Риделя.
Количество гостей варьировалось от пятнадцати до двадцати человек, и для обслуживания всего этого «скромного семейного торжества» была нанята кейтеринговая фирма, представители которой сновали среди гостей с фужерами на подносах.
Классный дом! — ахает восхищенная Ева. — Здорово, что нас тоже позвали на ужин, правда?
Я не то чтобы с ней не согласна, но среди всего этого обилия вечерних платьев и сияющих драгоценностей (настоящих ли, судить не берусь), я ощущаю себя бедной Золушкой, прибывшей на бал в королевский дворец… Только вот принц, увы, занят не мной: Доминик — мой Доминик — стоит рядом с Ванессой и приветствует гостей с радушием истинного хозяина. В первый момент, когда я замечаю это, мое глупое сердце тут же готово остановиться от мощного удара поддых, вызванного данным зрелищем, но потом разум берет верх над чувствами и тихонечко шепчет: «Дыши, Джессика, дыши глубже: между вами не было сказано ни слова любви, никто никому ничего не обещал…» Осознавать это больно, но факт остается фактом.
И вот я приветливо улыбаюсь незнакомым мне людям, перешептываюсь с дочерью и Паулем, слежу за Хеленой, которая вливается в происходящее с явной сноровкой и знанием, и мужественно делаю вид, что мне здесь просто необыкновенно радостно находиться и… что мое платье не кажется мне чуточку откровенее, чем хотелось бы.
Пометка: никогда не доверяйте выбор вечернего платья подругам с белокурыми волосами!
Добрый вечер, деточка! — неожиданно приветствует меня старческий замогильный голосок за моей спиной. Я оборачиваюсь и вижу высокую, слегка согбенную старушку в солнечно-желтом кардигане поверх изумрудно-зеленого платья, и старушка эта мне улыбается, посасывая кончик прикуренной сигареты.
Добрый вечер, — отзываюсь я, слегка пораженная этим обилием неординарности как в одежде, так и в самом выражении лица своей собеседницы.
Что, гадаешь, кто я такая? — посмеивается она. — Я Хильдегард Стребер, — протягивает она мне свою по-птичьи тонкую лапку, то бишь руку, — слыхала о такой?
Бывшая домоправительница приглашена на семейный ужин, поражаюсь я мысленно: нет, у нас с Вайсами, конечно, разные представления о семейных торжествах, но не настолько же… И она, похоже, считывает ответ прямо с моего лица, так как тут же добавляет:
Я свояченица Михаэля и тетка Ванессы соответственно… Что, не знала? Так и думала, что никому нет до этого никакого дела… — Она смачно затягивается сигаретой, а потом вдруг начинает надрывно кашлять, так что я почитаю себя обязанной пару раз несильно хлопнуть ее по тощей спине.
Я действительно не знала, что вы родственники, — смущенно произношу я при этом.
Ах, брось, — кидает она сквозь стихающий кашель, — кому есть до этого дело… К работе я больше не вернусь, если ты этого испугалась… Я теперь-то и дышу через силу — у меня рак, милочка, но ты не бери в голову, я свое отжила!
Мне очень жаль, — все, что могу пролепетать я в ответ.
Да мне и самой жаль, что уж скрывать, — сипит Хильдегард с грустной гримасой на лице, — но сделать уже ничего нельзя, так что и говорить здесь не о чем. — К моему удивлению она снова затягивается никотином… — Ты так не смотри, девочка, — взмахивает она рукой с сигаретой, — это моя первая за последние месяцы сигаретка — изголодалась я по ним, если хочешь знать, всю жизнь дымила, как паровоз — первая и последняя, если смогу удержаться.
Ее хриплый, каркающий смех привлекает внимание других гостей, и те косятся на нас, подобно стайке любопытных попугаев.
Хорошо, что Михаэль так быстро нашел мне достойную замену, — с хитринкой в своих бледно-голубых глазах говорит она мне. — Ты ведь достойная замена, не так ли?
Хотелось бы верить, что да, — улыбаюсь я собеседнице. — Однако, уверена, вас мне не превзойти!
Та продолжает посмеивается и грозит мне при этом пальцем, как маленькому ребенку:
Уверена, так и есть, милочка, уверена, так и есть… Но ты все же старайся. — А потом резко меняет тему, интересуясь: — Не знаешь, когда намечается счастливый денек?
Я не сразу понимаю, о чем идет речь… или не хочу понимать, как знать. Тогда старушка указывает головой на свою племянницу и Доминика, уточняя:
Когда свадьба, не знаешь?
По-моему, точная дата еще не назначена…
Старушка выпускает в воздух новую струйку дума.