Ваша мама мне о вас много рассказывала, — басит Герт, оглаживая короткий «ежик» на голове. Должно быть, он всегда делает так, когда нервничает… Довольно забавно наблюдать за таким большим, брутальным мужчиной, которого заставляют покрываться испариной сопливые мальчишки! Не в буквальном смысле сопливые, конечно, просто Герт в сравнении с любым из сыновей своей избранницы кажется огромной горой, раскланивающейся перед задиристыми мышами. — Я рад, что наконец могу с вами познакомиться.
А мы-то как рады, — еле слышно произносит Пауль себе в зубы, и я зыркаю на него недовольным «что на тебя нашло» взглядом. К счастью, его никто не слышит, да и подоспевший официант отвлекает всеобщее внимание на себя.
Когда наш заказ сделан и мы, в ожидании располагаемся за столом с напитками в руках, Хелена вдруг невпопад говорит:
А у Герта есть небольшая столярная мастерская в пригороде, в Райхельсдорфе. Там очень здорово! Много разных штук, которые я даже представления не имею, как работают…
Я скорее ощущаю, чем вижу, что Пауль готов прокомментировать эти ее слова, но не уверена, что этот комментарий будет приятным, а потому быстро опускаю руку на колено парня и слегка его сжимаю. Безрезультатно…
Так вы даже не байкер? — произносит тот с ноткой пренебрежительного недоумения. — Мой бывший папаша — которого я даже не помню, если честно — был байкером и тем еще засранцем, если судить по маминым словам, — быстрое пожатие плечами. — Она его любила… правда, недолго!
Хелена смотрит на сына таким ошарашенным взглядом, словно у того выросла вторая голова и пару ослиных ушей впридачу; я, кажется, тоже немного в шоке от этих его слов, но еще больший шок вызывает у меня рука Пауля, вдруг накрывшая под столом мою руку и слегка ее сжавшая, ту самую руку, которой я только что пыталась урезонить его. Это такой интимный и абсолютно несвойственный Паулю жест, что я испуганно дергаюсь, пребольно ударяясь костяшками пальцев о нижнюю часть столешницы. Этот громогласный, как мне чудится, грохот разносится по всему ресторану, подобно выстрелу, и я смущенно осматриваюсь вокруг — на меня смотрит лишь Доминик, прослеживая путь моей руки, выскользнувшей из-под стола, и довольную улыбку своего брата, который внешне невозмутимо внимает Герту с его рассказом о том, что тот никогда прежде не водил мотоцикл да и мысли такой у него никогда не возникало: в юности он был тихим мальчиком, который все время проводил в отцовском гараже, постоянно что-то там мастеря.
В растерянных чувствах я продолжаю вслушиваться в общий незамысловатый разговор, который наконец-то выходит из состояния застоя, а сама то и дело поглядываю на своего соседа справа, которого словно перестаю узнавать и причины этого изменения мне очень хотелось бы узнать.
Кстати, Джессика, — вдруг вырывает меня из задумчивости голос Герта, — я слышал, что вы собираетесь переезжать и вам, конечно же, понадобится помощь, так вот у меня есть небольшой мини-прицеп и рабочий бусик, которые полностью к вашим услугам. Вы только скажите, и все будет сделано в самом лучшем виде!
Я благодарно ему улыбаюсь и уверяю, что непременно так и сделаю, вот только наш переезд, к сожалению, дело еще не совсем решенное: нынче тяжело найти достойную квартиру по сносной цене. Все со мной соглашаются, а Герт добавляет:
У меня небольшая квартирка прямо над моей мастерской, — он неловко поерзывает на стуле, — на самом деле это дом моих родителей, который я переделал под свою холостяцкую берлогу (они уже давно умерли), — поясняет он с грустной полуулыбкой, — так вот если мы с Ленни поженимся…
Так, об этом еще речи не было, и все взгляды враз концентрируются на говорившем!
Да, — с неожиданной смелостью вклинивается в разговор Хелена, сверля своего среднего сына недовольным взглядом, — когда мы с Гертом поженимся, то он переедет жить ко мне… к нам. А наша женитьба, чтобы вы знали, — дело давно решенное, осталось только определиться с датой!
Понадобилось некоторое время, чтобы эта мысль уложилась в головах Пауля с Домиником — они выглядят по-настоящему ошарашенными.
Так вот, — наконец решает закончить свою мысль бедняга Герт, бросая на тех настороженные взгляды, словно они динамитные шашки с подожженным бедфордовыми шнурами, могущие враз разнести полресторана, — когда мы поженимся, то комнаты сверху останутся пустовать, и вы, Джессика, могли бы с детьми там поселиться. Само собой бесплатно… Я буду только рад.
Это так неожиданно и щедро, я даже не сразу нахожусь что ответить.
Конечно, тогда твоя дорога до работы станет еще длиннее, — вместо меня заполняет тишину подруга. — Но, — тут она одаривает недовольным взглядом уже Доминика, — ты всегда можешь сменить место работы… В конце концов ты способна на большее! — и тут же продолжает уже более покаянным голосом: — Жаль только, это слишком далеко от нашего нынешнего района, и мои кексики успеют зачерстветь прежде, чем я их до тебя довезу…
От перспективы покинуть знакомые улицы, где каждая тропка — отдельное воспоминание, на сердце становится по-настоящему тяжело, да и Элиасу с Евой тогда необходимо будет сменить детский сад и школу, бросив друзей и знакомых. Ева смотрит на меня почти с ужасом…
Я и сама испугана!
До этого я искала квартиру лишь в приделах нашего ареала обитания, и перспектива такого радикального изменения жизни представляется почти смертоносной.
Так вы решили сыграть свадьбу? — меняет тему разговора Пауль, тем самым отвлекая внимание от меня. — И когда, если не секрет?..
Не секрет, — отзывается на это Хелена, воинственно выпячив подбородок. — И ты узнаешь об этом первым, когда мы сами отпределимся с датой, как я уже и сказала.
Почти открытая конфронтация…
Как давно вы знакомы? — выстреливает Пауль новым вопросом.
Подбородок Хелены задирается еще чуточку выше, когда она четко проговаривает, что вот это уж его, Пауля, точно не касается, они с Гертом любят друг друга и точка. Ее суженый подтверждает это очередным пожатием Хелененых пальчиков…
В целом, несмотря на явную враждебность Пауля, знакомство проходит неплохо, и расходясь в тот день по домам, мы испытываем определенную долю облегчения, то есть Хелена, как я полагаю, испытывает облегчение, а вот я засыпаю с тяжелыми мыслями: во-первых, странное поведение Пауля никак не идет из моей головы, во-вторых, предполагаемый переезд в пригород — почти как на Венеру! — тяжелит сердце так, что хоть волком вой на луну, заглядывающую в незашторенное окно.
Может потому на следующий день на работе я довольно рассеянна и неуклюжа, что обычно мне не свойственно, а тут я дважды заливаю водой свежевымытый Моникой пол, и она награждает меня недовольным укоризненным взглядом, после которого меня недвусмысленно просят заняться чем-нибудь другим: например, сменить постельное белье в хозяйских спальнях… Я даже рада остаться одна и потому соглашаюсь незамедлительно.
В монотонных действиях есть своя релаксация: расстегнуть, стянуть, надеть, расправить — все это я делаю почти на автомате уже многие годы и подчас даже получаю удовольствие, но, как оказазывается, привыкнуть входить в чужие спальни и делать те же самые привычные действия — это почти как подглядывать в замочную скважину. Однажды под подушкой добропорядочного Михаэля Вайса я нашла порножурнал в черной, непрозрачной обложке, выглядевший словно строгий финансовый отчет за последний квартал, а внутри — разгул женских прелестей в самом их неподабающем виде.
В тот день мне было неловко смотреть своему работодателю в глаза, тем более, что я полчаса ломала голову, как же мне с этой находкой поступить: вновь засунуть ее под подушку, но тогда он решит, что постельное белье не было сменено, или оставить ее на прикроватном столике, таким образом дав ему понять, что я его видела… а вдруг в таком случае его увидит еще кто-то, помимо моего работодателя… Ванесса, например.
В итоге я сую его под матрац… Может, великовозрастный любитель женских прелестей решит, что сам его туда припрятал.