— Заблудилась?
— Нет, я пыталась побыть одна.
Его глаза опускаются вниз и задерживаются специально, я уверена намеренно, на моей груди, мысленно раздевая меня.
— Безусловно захватывает дух, — тихо бормочет он, но с сардонической усмешкой.
— Несказанно высокомерный, не так ли?
— Это как сказать, — соглашается он с кривой ухмылкой.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я. Мой голос звенит, как колокольчик в огромной комнате. Я слышу нотки паники, что для меня является откровением, я не верю сама себе.
Он стоит прямо передо мной, скулы покраснели от сексуального жара.
— Разве не очевидно, чего я хочу?
— Не для меня.
— Я хочу, чтобы ты держалась подальше от моего брата.
Я краснею, потом с издевкой смеюсь.
— Ты гангстер. Не веди себя так высокомерно со мной.
Он медленно улыбается, прищурившись, в его глазах плескается развлечение.
— Скажи это слово еще раз.
Я моргаю.
— Какое слово?
— Гангстер.
— Зачем?
— Потому что, когда ты произносишь его, оно звучит так сексуально, что я хочу стать гангстером.
— А ты разве не гангстер?
Он беспечно пожимает плечами, но его глаза загораются новым блеском.
— Я могу стать им, если ты захочешь.
Внезапно я чувствую себя такой растерянной, что даже не могу на него посмотреть. Я упала сама в своих глазах.
— Это то, чего ты действительно хочешь...Лили? Гангстера?
— Скорее это последнее, что...
Он так быстро движется, молниеносно.
— Так какого хрена ты затеяла игру с моим братом, — рычит он, сжимая мои предплечья и грубо толкая к стене у окна.
И я делаю то, что делала всегда, когда мне было девять лет, и я открыла входную дверь в доме моей бабушки, за которой стояли два неулыбчивых скинхеда и у один из них держал молоток, я не стала их рассматривать и просто стоять, а инстинктивно закричала:
— Выпускай двух овчарок, ба.