Вопреки моим ожиданиям, мы не стали выезжать за город, где находился его коттедж, а поехали куда-то в центр. Хотя, логично иметь квартиру, чтобы не ездить на работу из загорода каждый день.
Мы заехали в подземную парковку симпатичного четырехэтажного здания.
— Последний этаж, — указал Воронов, пропуская меня вперед по лестнице. Про боязнь лифтов он запомнил.
В его квартире можно было уместить штуки четыре моих. Да одна прихожая была размером с большую комнату. Пока я завистливо вздыхала, мужчина осторожно снял с моих плеч легкий плащ и спросил:
— Хочешь есть? Может, что-то закажем? Хотя в моем холодильнике что-то есть, но я не совсем в курсе что.
Проведя с разрешения хозяина ревизию продуктов, я с сожалением констатировала, что мужчина питается полуфабрикатами и рукколой. Больше ничего не обнаружилось. А, ну и бесконечные запасы кофе. Я почти узнаю себя.
— Я в последнее время прихожу домой только для того, чтобы поспать несколько часов, — произнес Воронов, заходя на кухню.
— Ну что же, значит, звоним в доставку, — я вздохнула.
Еще через полтора часа мы наконец устроились в обнимку на диване в гостиной, включив для фона какой-то музыкальный канал на телевизоре. Я свернулась клубочком у Воронова под боком и положила голову ему на грудь. Он приобнял меня одной рукой и задумчиво устремил взгляд куда-то вперед:
— Даже не знаю, с чего начать…
— Какие у вас были отношения с Алисой и что произошло между вами?
— Мы познакомились на одной выставке начинающего художника. Я на тот момент только год как окончил университет, и мы с моим другом дизайнером начинали поднимать компанию. Дела неожиданно для нас шли в гору, но приходилось работать столько, что времени на обычную жизнь почти не было, и я уже почти задыхался от бесконечной круговерти документов, так что решил хотя бы на полчаса выбраться хоть куда-нибудь. А тут как раз выставка буквально в двух шагах от офиса…
…Она стояла около огромного пустого полотна с тремя яркими мазками посередине и непонимающе хмурилась. И почему-то что-то дернуло его подойти и спросить:
— Вас что-то беспокоит?
Резко развернулась, рыжие волосы всколыхнулись непослушной волной, и недовольные голубые глаза поразили его в самое сердце:
— Вы — автор этой картины?
— А что? — его позабавила эта мысль.
— Вот скажите, чем руководствуются все художники нынешнего поколения, когда просто расчерчивают мазками холсты и получают работы, которые похожи друг на друга и при этом ничего в себе не несут?
— Может, тут заложен великий замысел, как вы думаете? — его уже откровенно забавляла эта ненавистница абстрактного искусства.
— Какая, например?
— А я откуда знаю, я не художник, — мужчина улыбнулся.
— Ах вы!
— Не хотите сходить куда-нибудь? — перебил ее, заставив возмущенно хлопать глазами.
— А давайте, — она неожиданно согласилась, — я вам докажу, что все это — бред чистой воды.
— Посмотрим, — Воронов улыбнулся и предложил девушке руку.
Катя недовольно завозилась, вызвав мимолетную улыбку — ревнует. Сама попросила рассказать, но все равно ей не нравится его давно прошедшее прошлое. Он продолжил:
— Алиса училась на втором курсе филологического университета, жила без родителей, так как сама была родом из Ижевска, и оказалась замечательной собеседницей. И как-то все быстро закрутилось — через месяц она переехала ко мне, через полгода мы расписались. Я был влюблен как мальчишка — не видел ничего вокруг, для меня она была центром этого мира. Она хотела квартиру побольше — мы переехали, хотя двухкомнатная меня вполне устраивала. Купили коттедж — ей хотелось свежего дачного воздуха. Мне не было жалко для нее денег ни на одежду ни на что другое, тем более денег было вполне достаточно: компания развивалась с бешеной скоростью, выходя на рынок наравне с давно известными старожилами. Мы ходили на разные мероприятия, премии в разных странах, она сияла в свете софитов, жила в них. А потом, — он резко выдохнул сквозь зубы, — я узнал, что она мне изменяет.
— И что ты сделал?
— Хотел выгнать ее. Но она так плакала, так умоляла, сказала, что, — Воронов сглотнул, — это из-за страха и гармонов ей на минуту выключило мозг. Сказала, что беременна и намерена рожать в любом случае, независимо от того, что решу я. И не смог с ней расстаться — рука не поднялась. Хоть и сомневался, но до последнего верил, что ребенок мой. Родилась девочка, тест показал, что да — моя. Ты не представляешь, сколько было во мне счастья: я стал отцом! Со временем история про неверность жены позабылась — я любил ее, а она позволяла ее любить, боготворить. Только вот до дочери ей, казалось, не было дела, но я оправдывал это тем, что она еще слишком молода для того, чтобы полностью отдавать себя ребенку. Тем более, что Алиса опять вернулась на учебу после академического отпуска и продолжала учиться. Я же старался все свободное время проводить рядом с дочерью — мне это было только в радость. Авария… — Саша поперхнулся, как будто внутри появился тягучий ком боли, не дающий говорить дальше.
— Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, — обеспокоенно сказала Катя, подняв голову и глядя в его стекленеющие глаза.