Боже мой, он успокаивает меня как маленького ребенка. Я же потом в глаза смотреть не смогу от стыда.
Воронов говорил что-то еще, совершенно ненужное и чепуховое, просто, чтобы не молчать. И я постепенно успокаивалась, перестав дрожать и задыхаться. Открыла глаза, но увидела лишь черную ткань костюма, в которую уткнулась носом. Не удержавшись потерлась об нее щекой. Рука на спине на мгновение замерла, но потом вновь пришла в движение.
— Вам лучше?
— Д-да, простите, — я попыталась отодвинуться, но вышло слишком вяло, и меня опять привлекли к себе.
— Бросьте, я понимаю, что такое приступ клаустрофобии, и то, что вы не симулировали, чтобы оказаться в моих объятиях, — в его голосе послышалась улыбка.
Я ничего не ответила, лишь обняла его в ответ, чтобы удержаться в вертикальном положении. У меня после вот таких вот припадков всегда была дикая слабость, и штормило так, как будто я намедни выпила три бутылки паленой водки.
В общем, когда лифт починили, я была уже в более-менее вменяемом состоянии, в плане того, что передвигаться сама могла. Скомкано попрощавшись с Вороном и еще раз поблагодарив его, я ретировалась в свой отдел. Но и там все было не очень спокойно — до Светы уже дошли каким-то неведомым образом слухи, раздутые до размеров дирижабля:
— Кать, ты что, с Вороновым спишь?!
Я аж закашлялась. Леша сердобольно похлопал меня по спине.
— С чего ты вообще взяла?!
— Мне тут птичка на хвостике принесла, что вас вызволили из лифта обоих помятых и крайне довольных. А ещё недели полторы назад он тебя из офиса на руках выносил, — Блондинка победно улыбнулась, предчувствуя новую сплетню и скандал.
Боже мой, и когда она только успевает?
— Знаешь, что, Свет? Скажи своим птичкам засунуть свои хвостики куда подальше. У меня боязнь закрытого пространства, мы застряли в лифте, Александр Сергеевич почти что спас меня от приступа, так что не надо искать двойного дна, там, где его нет, — твердо отчеканила я, внутренне закипая.
— Ладно-ладно, прости, — девушка фыркнув, отодвинулась к своему компьютеру. На меня сочувствующе посмотрела Таня. Я только вздохнула, и попыталась вернуться к работе.
Поступил новый заказ на разработку дизайна крупного интернет-магазина, и концепцию надо будет предоставить на следующей неделе. А у меня в голове пусто и шумит перекати-поле.
Спустя где-то полтора часа я отлипла от монитора, потирая усталые глаза. Вокруг все расплывалось, накатывала дикая слабость. Мда, после утренних приключений мне бы дома на диванчике полежать, а не работать. Хорошо ещё, что сегодня до четырех только. Вышла проветриться, и тут же лицом к лицу столкнулась с Вороновым. Что он вообще на нашем этаже делает?
— Екатерина Игоревна, вы как?
— Спасибо, Александр Сергеевич, вполне сносно, — вымученно улыбнулась я.
— Что-то вы слишком бледная, — в его голосе звучало неприкрытое беспокойство.
— Да все нормально, — я отмахнулась, — домой приду, отлежусь.
— Знаете, что? — он мельком взглянул на часы, — давайте я вас до дома подвезу. Сейчас все равно почти три, а по вашему виду от вас продуктивности сегодня ноль.
Я в священном ужасе уставилась на шефа.
— Вы что, с ума сошли? Зачем вам меня подвозить?
— Помочь хочу, — он пожал плечами, — пользуйтесь моей добротой, пока можете.
— Но…
— Слушайте, вы опять за свое?
— Ладно-ладно, — я сдалась, — тогда подождете меня внизу?
Я запомнила слова Светы и не хотела, чтобы опять по офису поползли беспочвенные и дурацкие слухи.
— Да пожалуйста, — он пожал плечами, — жду вас тогда.
Быстро вернувшись в кабинет и забрав сумочку, я со всеми попрощалась, объяснив, что мне дали отгул в связи с плохим самочувствием.