Вайпер присвистнул:
— О черт. Что, никакого охренительного секса в последнее время? Какой позор.
— Я этого не говорил.
— Тебе и не нужно, Ангел. — Вайпер начал медленно нарезать вокруг меня круги. — Ладно, а если так? Закрой глаза. Ну же, давай.
Я на мгновение засомневался, а потом закрыл глаза.
— Хорошо, — сказал он. — Теперь подумай о чем-нибудь возбуждающем. Если бы ты был сейчас дома, то на что у тебя встало бы? Порно? Может, фотография в тумбочке возле кровати? Или кто-то запретный… кого нельзя хотеть, но ты ничего не можешь с собой поделать?
Когда я закрыл глаза, необходимость смотреть на Вайпера отпала, и этого, казалось, было достаточно, чтобы от него отгородиться. Но чувствуя дыхание мужчины на своем затылке, и прокручивая образы, рожденные его словами, я понял, что могу думать только о нем и ни о ком другом. Думать о ком-то запретном? В моем мире не было ничего более запретного, чем возбуждаться на Вайпера, и по нескольким причинам.
— Что бы ты сейчас не думал, прими это, — сказал Вайпер. — Теперь попробуй снова.
Выражение моего лица должно было определенно меня выдать. Хорошо хоть Вайпер стоял позади меня и ничего не видел. Не открывая глаз, я вспомнил, как лежал прошлой ночью в постели с каменным стояком в руке. Даже сейчас внутри чувствовалась глубокая боль из-за неожиданного сильного желания к тому, кого мне нельзя хотеть.
Я запел, сопровождая слова песни тихими стонами, дававшими слушателям четкое представление, насколько сильно мне хотелось вкусить запретный плод.
На этот раз Вайпер дал мне закончить куплет. Открыв глаза, я увидел, что мужчина пялился на меня с тем самым выражением похоти в глазах, что и прошлым вечером в баре. Но потом это выражение быстро исчезло, и Вайпер просто кивнул.
— Лучше. Намного лучше. Продолжай в том же духе.
Я еще не запомнил припев, поэтому посмотрел на текст в руке и продолжил читать с листа. Вайпер, вроде, не возражал. Но не успел я пропеть три строки, как он замахал руками, привлекая внимание.
— Нет, нет, нет. Снова всё неправильно. Куплет ты спел, как надо, но тот надрыв, что был раньше, нужен как раз здесь. Я же говорил, нагнетай напряжение на протяжении всей песни.
Я попробовал еще раз, но даже сам почувствовал свое нежелание произносить слова песни вслух. Ради всего святого, в припеве были слова «налитые яйца».
— Снова. Добавь напряжения.
Не важно, сколько вариантов я предлагал, Вайпер их все отклонил и, в конце концов, разочаровано заворчал:
— Нет, всё неправильно…
— Тогда какого хрена ты от меня хочешь?
Он был здесь не единственным раздраженным до чертиков.
Вайпер повернулся и тыкнул в меня пальцем:
— Вот. Вот оно. Разозлись.
— Когда ты рядом, это несложно.
Он поднял бровь.
— Несложно?
Вайпер потянулся и стащил через голову рубашку, а потом бросил ее на пол. Я отступил на шаг.
— Что ты делаешь?
Вайпер пожал плечами и подошел ближе:
— Тут жарко.
— Нет, не жарко. Надень рубашку.