— Ты уважаешь Луку за это.
Нино удивленно посмотрел на меня.
— Конечно. Лука сам уничтожил целую главу МК, разрубил их на куски, содрал с них кожу. Он любит личное убийство, близкое убийство, и не возражает, чтобы его руки были в крови. Легко отдавать приказ на убийство или стрелять в кого-то издалека, но убивать их, когда ты чувствуешь их испуганное дыхание, когда чувствуешь запах их холодного пота, видишь ужас в их глазах, это совершенно другое. Лука раздавил горло своему двоюродному брату и дяде, сколько людей могло такое сделать? Не только на физическом уровне? Когда мы с Римо все еще были в бегах и наш отец был еще жив, мы иногда говорили о том, что хотим убить его, и мечтой Римо было сделать это, как Лука...
Какое-то мгновение я просто смотрела на человека передо мной. Он выглядел таким расслабленным, таким..... доступным. Не безобидным, не милым, но и не таким чудовищным, как звучали его слова.
Они напомнили мне о его характере. Может, именно поэтому у него были татуировки ревущего пламени и кричащих гримас, как предупреждение о том, что скрывалось за его красивой внешностью.
— Похоже, вы с Римо восхищаетесь Лукой.
— Я бы не назвал это восхищением, но он один из немногих людей, которые могут убить меня, и это будет не быстро и не чисто.
Я прикоснулась к его груди поверх нарисованного чернилами черепа, который, казалось, заглатывал нож, чувствуя его спокойное сердцебиение и задаваясь вопросом, только ли их прошлое превратило Нино и Римо в тех, кем они были сегодня, или это всегда было в них.
Савио тоже скрывал темноту. Даже Адамо совершил убийство, и я не была уверена, действительно ли он был обеспокоен этим или только переживал о своем отсутствии сожаления.
Будут ли наши дети таить в себе такую же тьму? Даже если и так, какое это имеет значение? Я бы все равно любила их, как люблю Нино.
— Твои братья когда-нибудь били тебя так, как отец? — спросил Нино, сбивая меня с толку сменой темы.
— Да, отец иногда ставил перед ними задачу дисциплинировать меня. Они на семь и девять лет старше меня, так что... — я задумалась над выражением лица Нино. — Нино. — сказала я тихо, но твердо. — Я не хочу, чтобы ты убивал их из-за того, что они делали будучи детьми.
— Должно быть, они были подростками, членами мафии, когда наказывали тебя. Взрослые мужчины, по нашим меркам.
Я прижалась к нему, коснулась его щеки и покачала головой.
— Не надо, обещай мне, что не будешь наказывать из-за меня.
Лицо Нино оставалось прекрасной, холодной маской.
— Они когда-нибудь спрашивали, как тебе здесь? Они боялись, что я могу издеваться и насиловать тебя? Они вообще разговаривали с тобой на нашей свадьбе или с тех пор?
Я сглотнула.
Я старалась не думать о своей старой семье. Все связанные с ними воспоминания несли на себе тяжесть боли и печали.
— Они меня поздравили.
Я видела их всего несколько секунд во время приема, когда все поздравляли нас с Нино с нашей свадьбой, но больше я ничего не помнила.
Я была слишком поглощена своим ужасом. С тех пор они не связывались со мной, и не потому, что я являлась частью Каморры —мы едва видели друг друга, когда я все еще была частью семьи Риццо.
— Обещай мне, что не причинишь им вреда. Это должно быть моим решением, а не твоим.
Нино глубоко вздохнул и наконец кивнул.
— Я не причиню им вреда.
— И Римо тоже. И никто больше из Каморры.
Легкая улыбка тронула губы Нино.
— Хорошо.
Я скрестила руки на груди Нино, изучая его красивое лицо. Несколько прядей его волос упали на висок, и я осторожно откинула их назад, затем провела кончиками пальцев по подрезу.
— Как ты себя чувствуешь? Столько всего произошло за последние несколько дней.