— Мы с Лукасом поспорили, кто быстрее нам даст, ты или твоя подружка и оказалось, что я проиграл спор, потому что ставил на тебя.
Меня словно ударили под дых. Снова. Волна накрыла меня так сильно что я шагнула назад, под его, смешок.
— Ты была лишь очередной пешкой, в моей игре и на этот раз, я все же трахнул тебя как и давно хотел по твоему согласию, дорогуша.
Я уже и забыла, что у меня болит кость, щека. Забыла обо всем. Что я голая в одном кардигане.
— Я не верю, — еле прошептала, мои глаза уже набухли от слез. — Зачем? Зачем… — Я отвернулась, слезы… Боже, кого я полюбила.
— Кровь на кровати тому доказательство, милая, — он ткнул пальцем, мне было все равно.
— Зачем так… Я не верю, что ты на такое способен. Ты, чудовище…. Но, я не знала, — я уже не могла говорить. — Что ты способен вот так…
Не договорив, я хватаю вещи, на ходу застегивая кардиган скомкаю вещи. Они будут мне напоминать. Я делаю это быстро, и тихо. Захожу в комнату Габи. Она спит. Спит, пусть спит… Пусть она спит. Мне ужасно страшно за нее, я все уже потеряла. Перед глазами первая встреча с Тернером. Балкон, бассейн, зеркало, каморка, пол, Бостон… Эвелин… Папа! Забери меня сейчас! Прямо сейчас, прошу!!!
Выхожу, открывая двери. Шторм усилился и пошел дождь. Бегу к пляжу, море уже намочило мне ноги, и я полностью, до нитки промокла на этом дожде. Даже тут, он преследует меня. Кидаю вещи в штормовое море, я кричу, плачу, а море еще сильнее накрывает меня волной. Стою до тех пор, пока не начинаю дрожать.
Мне стало ужасно на душе. Страшно. Жутко. Не приятно, я окончательно убита. Мой ангел хранитель давно покинул меня и мои демоны остались со мной наедине. Я даже не иду в душ, я просто прохожу мимо его открытой двери, обхватывая себя руками, так я и захожу в комнату, кидая свое тело на кровать. На свою кровать в холодной комнате этого дома на острове.
________________________________________
P.s: Когда писала эту главу, впервые, за долгое время, я заплакала от своего же сюжета в книге. Я ужасный человек, но ничего уже не изменить. Мне ужасно жаль мою малышку. Я со слезами писала эту главу…
Глава 15
Всему приходит конец. Времени, жизни, любви, вере, надежде. Мы стареем, умираем, теряемся в море безнадеги и боли. Мы не знаем, что такое — любовь. Я, завидую себе той. Которая была еще когда приехала сюда. Я чувствовала каждую крупицу попавшую в мое сердце, а теперь, мне все равно. Мне не жаль, мне не в веселье. Мне одиноко и я кричу, только никто не слышит меня, а так бы хотелось. Хотелось выговориться родной матери, но она променяла меня на своего нового хахаля. Отец не понимает меня, у него работу, Габи… Эвелин — не то. Не то что я хочу. Все рухнуло в один момент. Мои дни на острове проходили, как по расписанию. Душ, завтрак, музыка, сон. Я засыпала в наушниках. Каждую ночь.
Следы от удара остались на щеке и прошли. Почти прошли, на тазобедренной кости проходили дольше. Было больно спать на боку, но это все. Неделю, я не могла спать, есть, я калечила себя, резала руки ножом, стеклом, всем, что попадалось под руку. Но щелкнул какой-то выключатель и осталась кричать моя душа и мое одиночество. Каникулы, которые должны были привести меня в чувства так ничего нового для меня и не принесли. Самое ужасное, это притворяться, что я счастлива и врать всем, что я просто заболела, когда Тернер ходил с улыбкой на лице, щелкая пальцами. Да, я не отрицаю, он выиграл. В который раз. Он забрал у меня все, что только можно было. Мою любовь, мои чувства, мою жизнь, мое время. Теперь он жил и за меня и за себя, а я просто осталась сидеть в комнате как и раньше. Я думала, что каждый подросток переживает это, проходит такой путь. Но не с таким человеком. Не с ним.
Я верила его взглядам, его ревности, которой на самом деле нет. Я верила человеку у самого которого отняли все чувства, радость, любовь и к тому же детство. Я думала, раз он может Любить Эвелин, то значит способен любить и кого-то еще. Но я верила чертовски хорошему актеру, скрывавшие свои истинные чувства и намерения. Которые он отрабатывал годами. Я наивная. Но теперь я ее верю не единому слову. Не единому поступку даже отца. Мне плевать на все, что вокруг меня и кто любит меня. Именно этого он и добивался. Этого самого он хотел от меня.
Вчера, я специально распорола себе ногу, сказав, что распорола ее о риф. Мне не было больно. Я налила виски на ногу, обработала и взяла билет раньше других. Я сообщила обо всем родителям Тернера и моему отцу. Сказала, что лягу в больницу, что я занесла заразу. Я уезжала раньше всех буквально на три дня. Никто не знал. Я не хотела оставлять Габриэллу, но теперь, это ее жизнь. Никому не предотвратить твои действия, если ты не хочешь этого.
Сегодня был мой рейс. Я уже собрала вещи и вызвала такси, пока они вышли на рыбалку, я оставила записку и просто сев в машину не оглядываясь уехала. Улетать было еще легче. А возвращаться домой больнее всего. Когда я приехала, с порога оставила вещи. Папа сразу же накинулся на меня, я без слов приняла душ, взяла все вещи и мы уехали в больницу.
— Рана впечатляющая, — врач аккуратно вынимал ворсинки из раны. Они появились там из- за ткани. Если этого не сделать, рана загноиться. — Но не так впечатлительная, как ваша выдержка, — он приспустил очки и смотрел на меня. Он заметил, как я покойно, молча наблюдаю как все это делают.
— Это от папы, — я попыталась улыбнуться. Папа стоял рядом.
— Придется делать операцию. Орал прошелся по кости, не знаю, как он может ходить, боль наверное просто ужасная, — он снова посмотрел на меня и снял очки.
— Вы прав, она невыносима. — Соглашаюсь.
— Нужно зашить ее, — он свел два пальца на переносице. — Прочистить, ткани разлагаются. Операция назначена на сегодня, — он рыскал по журналу, и посмотрел на часы. — Через час. Мне еще не доводилось встречать таких выносливых людей в Новом Орлеане, я потрясен.
— Сама в шоке, мне можно пройти в свою палату?
Отец снял мне отдельную палату, в которой я проведу до тех пор, пока не снимут швы.
— Позвони Бобу, запиши меня на новый год, будем снова латать меня, — я улыбнулась. Папа еле сдерживал злость.
— Ты теперь будешь каждый раз набивать татуировку, если у тебя будет шрам? К своим сорока на тебе не будет свободного места!
Я выдохнула.
— Если ты не хочешь, я не буду, но это будет на твоей совести, мне всю жизнь нести на себе этот шрам. Он-то не мал. — Шрам шел на всю голень… Так много крови, много боли, было бы, если я не чувствовала хоть что-то. Душит меня только мой крик внутри, пульс там просто бешенный.
Папа молча вышел из комнаты.