— Фабиан! Что ты делаешь! — Эвелин была на него зла. Наверное, сама не ожидала этого от своего племянника.
— Я забрал его со стриптиз клуба. Как видишь, ему никто не нужен, ему и так хорошо.
Харисон пнул диван и удалился к себе в комнату. Эвелин пыталась поднять парня, но тот кричал и не поддавался. Вконец она далась, и ушла вслед за мужем. Все это время, я молча стояла и смотрела на это все. Выдохнув, я решила помочь этому кретину. На утро он ничего не вспомнит, надеюсь. Подхожу к парню. Тяну левую руку, чтобы поднять, но он ударяет ее о зеркало, которое разбивается, моя рука режется о него, от вешней стороны запястья, сантиметров на десять. Я вскрикиваю.
— Ты сума сошел, придурок!
— Отойди от меня, горилла. Не прикасайся своими грязными руками.
Не выдерживаю и даю ему пощечину порезанной рукой. Не замечаю, как он резко встает. Прислоняет меня к стенке, зажимая мое горло. На его щеке кровавый отпечаток моей руки. Глаза были туманными и черными. От него разило алкоголем и сигаретами. Он весь пропах этим. Насквозь. Было жутко противно находится рядом с ним.
— Отпусти, — он не зажимал моего горла, я могла говорить спокойно, временно. Теперь его рука сжалась сильнее.
— Заткнись, — рычит он. — Ты портишь мне жизнь, что мне мешает убить тебя прямо тут и сейчас?
— Наверное… — сглатываю. Больно. Рука болит, а легкие нуждаются в новой порции воздуха. — Наверное закон.
Он надрывисто смеется.
— Мне плевать на закон, плевать на то, что будет со мной потом. Я лишь хочу, чтобы ты сдохла.
— Так давай, сделай это.
То, что он сейчас сделает, погубит его жизнь, он будет отбросом общества, и ради этого, я готова была умереть. Да, я ненавидела его до такой степени.
Закрываю глаза, чувствуя, как голова снова кружится. Мне нужны мои таблетки.
— Сделай это. Ты уничтожил мою нормальную жизнь еще тогда, когда отправил меня в больницу. Я не могу жить нормально. Это ты виноват в том, что я сейчас тут. Из-за того, что ты сделал, я теперь почти что калека. У меня постоянно кружится голова, темнеет в глазах, в ушах стоит звон, словно я умираю. И если бы не те таблетки, которые я пью, я бы наверное, уже сдохла бы, как ненужный пес. Вот поэтому мой отец попросил Джека присмотреть за мной. Потому что, если я забуду принять лекарства, то может п… — я замолчала. Да ему все равно, перед кем я тут распинаюсь?
— А, впрочем, знаешь, давай, обвиняй меня во всех грехах.
Его глаза опустились в пол, хватка ослабла. Он берет мою пораненную руку в свою. Отрывает часть своей футболки, и перевязывает ее. Я молча наблюдала за этим, чувствуя каждое его прикосновение. Он был аккуратен. Подняв взгляд, он просто смотрел на меня. Я и не заметила, что он давно уже снял куртку и футболку. Мне открылись его татуировки на накаченном теле. На груди у него был набит черный ворон, смотревший на падающего ангела. Эта татуировка занимала у него почти весь торс. На правом плече человек, заточенный в цепи. Чуть ниже, новая, ту, что ему бил Боб — птица феникс. С кроваво-красными глазами. На левой руке, черная роза, с осколками стекла. А на ключицах, написана фраза на латинском, начиная от правой: «Cecidit via ad infernum, in fragmenta dolor». «Падшему дорога в ад, по осколкам боли».
Мне бы показалось это перебором на любом другом человеке, кроме отца и Тёрнера. На его теле они были украшением, чем-то особенным, без чего, его тело не было бы таким прекрасным. Отвожу взгляд в сторону.
— Уходи, — шепчет Фабиана, отстраняется. Дает шанс пройти.
— Давай я помогу тебе подняться.
— Уходи! — Он кричал так, как и кричал всегда. С ненавистью, с отвращением. Вздрагиваю.
Берусь за больную руку и ухожу к себе в комнату. Как только вхожу, сажусь на ровать. Вспоминаю про лекарства, тянусь к тумбочке, кладу пилюли в рот, запивая водой.
Все его татуировки были мрачными, имели по большей части жестокие значения, кроме одной, той, что он сделал. Тот феникс означал, что он хочет жить. Снова, словно возрождаясь из пепла. Он уже дважды отпустил меня, ничего не сделав. Сегодня, видимо, алкоголь, по-особенному ударил ему в голову.
* * * * *
Сегодня суббота, Харисон вместе с женой отправились с самого утра по работам, оставив нас с Тёрнером наедине. Этого мне не хотелось вовсе. Эвелин заходила ко мне утром, проверить мое состояние, а также, перебинтовать руку. За то, что Фабиан сделал, он бы лешен карманных денег на две недели. Но я уверенна, у него была заначка, на которую он мог бы жить год.
Габи сегодня я не увижу, и завтра тоже. Она уехала с родителями и младшим братом в поход. Так что эти два дня, я намеривалась провести дома. Вот только не в покое. Уже час в гостиной играла громкая музыка, которая не давала мне спать. Голова уже трещала от нее.
Встаю с кровати, надевая на себя серые домашние лосины, и футболку на три четверти. Волосы у меня были растрепаны, да, как-то это меня сейчас не волновало. Мне все же бы пришлось спуститься вниз, так как таблетки нечем было запить.
Спускаюсь по лестнице, слыша свозь громкие басы знакомые мне голоса. На предпоследней ступеньке, вижу Мартина, Буша и Тёрнера собственной персоной. Они играли в приставку. Подхожу незаметно к колонкам, вырубая музыку.
— Не понял, — на меня оборачивается Эрик.
— Чего тут непонятного, Мартин? На часах девять часов утра, половина соседей еще спят, я еще сплю, а вы тут устроили непонятно что, — прохожу мимо них на кухню. Эта шайка идет за мной. Набираю из крана воды, глотаю таблетки, запивая их. Все трое уселись за стол, чего-то ожидая.