Дома мама уже ждала Эдгарда. Как только мальчик перешагнул порог, женщина тут же сообщила ему, что обед на столе, и как только он поест, нужно сразу собираться в художку. Переодевшись сразу в свободную форму, мальчик пошел на кухню обедать, а затем спустя полчаса, вернулся в комнату, чтобы собраться на рисование. На счастье половина того, что нужно к занятиям, уже находилось в доме.
На улице было уже темно, горели фонари вдоль тротуаров и дорог. Звезды стали поблескивать на черном небосклоне. Эдгард, как обычно смотря в окно, любовался этой необычной атмосферой, когда наступает совершенно другое время, когда вся дневная шелуха слетает под темным небом.
Вскоре Эдгард вместе с мамой уже направлялись к зданию художественной школы. Войдя, женщина попрощалась с сыном и сказала, что за ним заедет отец, и чтобы без него он не покидал это здание. Эдгард кивнул и пошел отдавать верхние вещи в гардероб. Затем, помахав матери рукой, прошел через турникет, сказав имя своего учителя охраннику. Пройдя вдоль длинного коридора, он нашел нужный класс и вошел в него. В классе практически все мольберты были заняты, кроме крайнего, у стены. Вздохнув, Эдгард сел за него, подумав, что ему не привыкать сидеть в самом конце класса. Вскоре перед ребятами появилась знакомая им женщина и стала говорить, что им делать: сначала достать листы А4, прикрепить их к мольберту, а затем начать срисовывать натюрморт, который уже находился на столе, стоящим в начале класса. Это были фрукты в корзине, ничего особенного.
— Доставайте палитру и акварель, — сказала далее учительница, — и приступайте. Если возникнут вопросы, обращайтесь.
Как только Эдгард приступил к работе, он полностью, каждой клеточкой своего тела, ушел в нее. В голове звучала знакомая композиция Людовико, а пальцы были уже измазаны краской. Он любил, когда они приходят в такое состояние — это признак того, что работа кипит. В эти минуты, когда он рисовал, совершенно ушел от реальности: Эдгард просто расстроился в творчестве, и все ушло на второй план. Перед ним листок бумаги, и он готов вложить в него душу.
После того, как занятие кончилось, женщина стала обсуждать работы учеников, подходя к мольбертам. Многие ей показались каким-то «сухими» и «плоскими» — это означало, что автор натюрморта особо не старался. А когда она подошла к Эдгарду, то на секунду замерла: женщина увидела привычный натюрморт, но совсем в других красках. У всех он был точь-в-точь как на столе, а Эдгард как-то смешал краски, и получилось, словно это старинная картина — краски были блеклыми, муторными, и много было золотых оттенков, что придавало эту старинность. Учительница вмиг стала хвалить мальчика и показывать его работу всему классу. Ребята стали завистливо поглядывать на Эдгарда, но ему это даже начало нравиться.
Вечером мальчик показал свою «картину» родителям, сказав, что учительница ее очень хвалила. Родители были очень рады за сына и сказали, что не зря отдали его в художественную школу. Придя в комнату, Эдгард нашел рамочку для картины и повесил ее на стенку, напротив кровати и долго любовался ей.
Глава 5. Прощание
Прошло несколько месяцев, и наступила волшебная пора — зима. Стандлер порылся белоснежным покрывалом и погрузился в сладкий сон. Витрины магазинов засияли гирляндами, возле кафе стояли украшенные елочки, люди укутались в теплую одежду, а дети ловили языком снежинки.
Эдгард стоял на балконе и смотрел, как сверстники во дворе делают снеговика. Дети трепетали над ним, как пчелы над медом. Они все время что-то добавляли к своему созданию: то морковку вместо носа, то палочки, вместо рук…Смотря на них, мальчику пришла идея нарисовать зимний пейзаж, на котором он изобразит дворовых ребят. Эдгард пулей собрал со стола краски, поставил на балконе мольберт, прилепил к нему лист и начал творить. Иногда поглядывая на ребят, он срисовывал их и добавлял чуточку своего: снежинок, что с неба падали на шапки сверстников, немного ветра и особенное внимание уделил снеговику. Он получился с доброй улыбкой, сияющими глазами и смешной морковкой. Закончив рисовать, Эдгард отошел немного подальше и с небольшого расстояния стал оценивать свое творение. Оно ему понравилось.
— Эдгард, что ты там делаешь? — в комнату зашла мама мальчика.
— Я только нарисовал зимний пейзаж, — Эдгард вернулся в комнату, держа в руках еще не высохший рисунок.
— Как красиво! Я так и знала, что художка тебя многому научит, — сказала женщина, рассматривая творение сына.
— Спасибо, — Эдгард забрал с рук матери рисунок и положил его рядом с батареей.
— Я пришла сказать тебе, что ты во время нашего отъезда поживешь у тети. Когда нас с папой сегодня проводите, сразу к ней поедешь. Так что собирай вещи, которые тебе понадобятся на первое время.
— Хорошо, — ответил мальчик и сел на кровать. — Вы когда прилетите?
— В двадцатых числах, прямо к Новому Году, — улыбнулась женщина. — Мы с папой обязательно тебе с Таиланда что-нибудь привезем.
Эдгард встал с кровати и подошел к маме, а потом обнял ее. Женщина обняла сына в ответ и сказала, что будет очень скучать по нему. Эдгард ответил взаимностью.
После того, как женщина ушла, мальчик принялся собирать вещи в свой небольшой красный чемодан. Он положил в него школьную форму, краски и бумагу для рисования на досуге и все, что нужно для художки. Так же средства гигиены и спальную рубашку. Примерно через час его чемодан был собран, и Эдгард решил немного поиграть на пианино, раз в ближайшее время он этого сделать не сможет.
Когда на часах было семь вечера, семья Шейнов уже с собранными вещами стояла возле подъезда, ожидая такси и машину Стейси, что заберет Эдгарда. Мальчик, задрав голову, смотрел на падающие с неба снежинки и мерцающие звезды.
— Небо такое красивое, да? — сказала мать Эдгарда. — Мы скоро будет там.
— Прямо на небе? — удивленно спросил мальчик. — Среди этих бесконечных звезд?
— Да, — женщина улыбнулась сыну, — прямо среди этих звезд. Вообще небо — это настоящая загадка вселенной и то, что объединяет всех людей. Где бы ты ни был, оно всегда будет над тобой, как верный спутник.
Эдгард задумчиво посмотрел на небо. Он начал думать, что небо — это тот самый друг, о котором он так мечтал. Оно всегда рядом и никуда от него не денется.
Спустя минуту, возле Шейнов остановилась желтая машина, а за ней сразу же черная «Ауди» Стейси. Женщина поспешила выйти из авто и попрощаться с сестрой и ее мужем. Пожелав мягкой посадки, Стейси взяла за руку Эдгарда и повела его к своей машине. Мальчик печально смотрел, как его родители садятся в машину, а потом удалятся на ней все дальше и дальше от него.
— Они ведь вернутся? — спросил он, садясь в машину.
— Конечно, милый! — тетя мальчика села за руль.
Когда машина тронулась, Эдгард стал прощаться с родным домом, словно он больше его никогда не увидит. Его сердце окутала тоска, мальчик старался внушить себе, что все будет хорошо, что он обязательно вернется домой вместе с родителями, и они снова заживут прежней жизнью.
Стандлер светил огнями и яркими витринами. Огромное количество машин проносились мимо окна, в которое смотрел Эдгард. Он часто поглядывал на небо, в которое скоро поднимутся его родители и просил его, чтобы оно берегло их и не обижало.
Вскоре машина остановилась возле дома, где жили тетя и дядя мальчика. Это был высокий дом, который находился немного дальше школы, в десяти минутах ходьбы. Район был тихий и мирный. Выйдя из машины, Эдгард оглядел окрестность: ничего необычного — обычный двор, покрытый снегом, как и все в Стандлере.