Соколовский снова подошёл к девушке, которая наблюдала за всей этой картиной, молча, находясь в полном шоке. Она смотрела за ними, выпучив глаза. Соня терпеть не могла Ростовского, и своим последним предложением, он сильнее подлил масла в огонь, но даже он не заслужил такого обращения и травмы. Соколовский опять превзошёл себя по жестокости.
Максим просто приобнял девушку за талию и сразу направился наверх, потащив е ё за собой почти волоком. Из-за всех тревожных событий, которые в последнее время происходили с ней, она была почти в бессознательном состоянии. Её глаза были расширены, руки тряслись, а пульс отбивал чечетку. Она просто не понимала, чего ещё можно от него ожидать. И даже боялась поднимать глаза на Соколовского. А тот, дойдя с ней вместе до самого верха лестницы, повернулся и кинул Владу несколько слов. Суть их сводилась к тому, чтобы «щенок выметался» и передал отцу, что он не подошёл. И то, что Максим ктегорически против «иметь какие-либо дела с таким ушлепком».
Соколовский привел её в небольшое помещение, с такими же, как и в других комнатах, высокими потолками и глянцевыми шторами, которые поблескивали и переливались на свету. Судя по убранству этого помещения, здесь у него, скорее всего, была кухня. Гигантский зеркальный кухонный гарнитур бежевого цвета возвышался с обеих сторон комнаты, придавая этому помещению сверкающий и немного нежилой вид. Около огромного панорамного окна стоял длинный стол без скатерти, и мягкие, оббитые белой искусственной кожей, стулья с высокими спинками, придвинутые к самому столу.
В помещении находились две женщины. Во-первых, невысокая блондинка бальзаковского возраста, со светлыми, выжженными перекисью жиденькими волосами и грубоватым выражением лица. И вторая тоже довольно невысокая женщина, по возрасту чуть помоложе первой. Когда Максим и София зашли на кухню, те сразу прекратили разговор, замолкли на полуслове. Однако девушка успела уловить часть того о чем шел их разговор, она покраснела, когда услышала последнюю фразу.
— ….очередная его подстилка, которая зачем-то решила сбежать.
— Да ладно? От такого мужика! Совсем дурная….
Вторая из говоривших женщин, не сразу увидела входившую на кухню пару, поэтому первая толкнула её в бок, и она моментально замолкла. При этом убрала пахабную улыбку со своей физиономии и опустила свой удивленный взгляд в пол.
Соня не слышала их разговор целиком, но почему-то посчитала, что они говорили именно о ней. Её лицо пошло красными пятнами.
Увидев входящего на кухню Соколовского, женщины поменялись в лице, и моментально начали лебезить, примерно, так как это делал Ростовский, за несколько минут до этого.
— Максим Константинович, вы что-то хотели? Ужин накрывать? — заискивающе проговорила женщина постарше, не замечая его напряженное выражение лица.
— Накрывайте, — холодно бросил он. — Здесь, на кухне. Мы сегодня поужинаем здесь.
Было видно, что они мнутся и хотят что-то просить, поэтому Соколовский добавил.
— Два прибора. Для меня и для неё, — он сказал это, не смотря на девушку, но женщины прекрасно его поняли, и стали молча выполнять распоряжение хозяина. Пока они это делали, Соня замечала их косые взгляды, направленные в её сторону. Она не знала, как их расценивать и просто хмурилась, глядя на них исподлобья.
— Вымой руку, — Максим привлек её внимание к себе. Девушка, молча, подошла к крану с водой и сполоснула руки. Однако ему этого показалось недостаточно, он схватил её кисть как раз в том месте, где её лапал Ростовский и молча, вылил туда половину тюбика жидкого мыла, не больше не меньше, полтюбика. Она, удивленно наблюдала за тем, как он гневно хмурясь, молча, намыливает её ладонь. Он делал это самозабвенно, с каким-то жестоким рвением, как будто хотел стереть отпечатки рук Ростовского, недавно оставленные на её руке. Ей было неприятно, и когда болезненный стон сорвался с её губ, его это как будто отрезвило. Он резко отпустил её руку, отошёл к столу, на котором уже было множество блюд, и велел ей вытереться. Она сделала то, что он просил, и спокойно стояла около раковины.
Те женщины, которые накрывали стол, после того, как сделали свои дела, почти сразу куда-то вышли.
— Тебе нужно особое приглашение? — хмуро спросил он, заметив, что к столу она подходить не торопится. — Чего ты там стоишь, как статуя?
— Может, я лучше пойду в комнату?
Блондин поднял голову и смерил её колючим взглядом, своих голубых, и таких холодных глаз. Он оценивающе прищурился и сказал.
— Садись. Я не намерен повторять дважды, София.
глубоко вздохнула и медленно приблизилась к нему, сев на противоположную сторону. Ему её маневр совершенно не понравился, он встал и подойдя к ней, поднял за плечи, повёл её ближе к другому концу. Туда где он сам сидел изначально. Она с удивлением наблюдала за тем, как он молча отодвигает соседний с собой стол, и одним легким толчком буквально вжимает в него её тело. И сам садится рядом с ней.
— Ешь, — коротко бросил он, вернувшись к своему занятию, а она удивленно рассматривала стол.
Рядом с ней стояли различные блюда, салаты, соусы, мясные и сырные нарезки, что-то из фруктов и овощей. Она с удивлением смотрела на блондина, и пыталась понять, всегда ли он так питается, или это особый случай. Но спросить его, она, конечно же не решилась.
— В чем дело? — строго спросил он, глядя в упор в её сторону. Его лицо было так близко, что она могла хорошо рассмотреть его черты лица, и в очередной раз отметила, насколько они идеальные. Будто высеченные из камня, ровные и правильные линии, никак не вязались с его грубым характером, и она никак не могла привыкнуть к этому контрасту. Он её поражал. С каждым разом всё сильнее и сильнее. — Почему ты не ешь? — прозвучало почти не грубо. Она это не заметила, продолжая рассматривать его лицо.
Внезапно он подвинулся к ней, приблизившись почти вплотную к её лицу, губы были почти около её губ. Её глаза от удивления расширились, и она понимала, что именно этого от него ждет. Даже сама потянулась в его сторону. А он скривил свою обычную презрительную мину и жестко посмотрел на неё, обдувая холодом своего легкого дыхания.
— Думаешь, я тебя поцелую? — издевательски выдал он, наклонившись прямо к её уху. — Я не целую своих подстилок. Особенно, таких как ты.
С этими словами он резко отстранился и продолжил что-то жевать, оставив девушку в полнейшем недоумении. Она не знала, что он имел ввиду, говоря, что не целует таких как она. Хотела понять каких именно. Но выяснять это у него, не было ни малейшего желания. Она продолжала сидеть, низко опустив голову, молча глядя на стол. Её волосы опустились вниз, на колени, не позволяя ему видеть её выражение лица. Он схватил её за руку, ту самую, которую ранее трогал Владислав.
— Я велел тебе есть, подстилка. — сказал он спокойно. — Очень жаль, что с первого раза ты меня не поняла. Если такое повторится снова, я буду вынужден тебя наказать. Так что лучше не нервируй….
Соня вздохнула, подняла ложку и начала есть, совершенно не глядя в его сторону. Хотела выдернуть у него свою руку, но он не отпускал, цепко схватив своими пальцами её пальцы. Ей было неудобно есть левой рукой, но она не стала ничего говорить и снова что-то доказывать. Он настолько достал её своими выходками, что она хотела только одного — оказаться от него подальше.
Они спокойно ужинали, пока их внимание не привлек посторонний звук. Это был голос, принадлежавший девушке.
— Привет, милый! — в комнату вошла, высокая, ухоженная брюнетка с третьим размером груди, и густо накрашенными силиконовыми губами. Она спокойно подошла к Соколовскому и чмокнула его в щеку, оставив на ней бледный след от своей малиновой помады.