— Ты так сильно расстроилась?
— Не то чтобы… — призналась Юля. — Не ожидала просто, вот и всё. Мне кажется, это немного нечестно. Ты знал, что у них отношения, да?
Андрей, судя по всему, чувствовал себя неловко, хотя Юле и не хотелось его обвинять. Вот Виктора — да, она бы с удовольствием надела б этому гаду что-то на голову, сковородой бы какой-то ударила, чтобы избавиться от лишних эмоций. Да, Лебедева и так не жаждала заводить с ним отношения, но раз уж имел к ней дело, пытался оказывать знаки внимания, так оставайся же ты, скотина, человеком хоть в чём-то!
— Они — муж и жена, — мягко произнёс Андрей.
— Ты хотел сказать, бывшие?
— Нет, — Яворский отвернулся и медленно двинулся вперёд по дорожке, которая пересекала прибольничную территорию. — Нынешние.
Юля остановилась и поймала его за руку.
— Поясни.
— У них был разлад в семейных отношениях, сходили к психологу, тот предложил отдохнуть друг от друга. Вот они и отдыхают. Ольга перестала заниматься бизнесом Виктора, а он в ресторанах мало что смыслит. Чтобы не потерять деньги семьи, решила приставить к нему тебя. "Кто ж знал, что она тоже поведётся за этого козла"… В общем-то, мы с нею раньше не были знакомы. Но она подошла и очень настоятельно попросила подыграть.
— И ты не мог рассказать мне сразу?!
Андрей пожал плечами. Он сейчас смотрел куда-то поверх Юли, на здание больницы, и она удивлённо проследила за его взглядом, не понимая, что происходит.
— Андрей? Что с тобой?
— Всё в порядке, — мрачно ответил он. — Ненавижу просто это место… Не важно. Я хотел рассказать, но постоянно что-то случалось. И подумал: какая разница. Ты бы всё равно заявила бы мне, что мы — друзья, правда?
— А если б, — Юля покраснела, — я с ним… — она поспешила исправиться. — Если б я что-то к нему почувствовала?
Яворский презрительно скривился.
— К этому? — недоверчиво спросил он. — Ни за что не поверю. Ты — умная, достойная девушка, а у него на лбу написано, что ему нужно. Ты ж его терпела только потому, что тебе стыдно, что ты одна.
Юля вскинула руку, сама не зная, что хочет сделать, может быть, даже ударить по лицу, но застыла, а потом с силой толкнула его в грудь. Андрей пошатнулся, поймал её за запястье, некрепко сжал — было не больно, скорее приятно, — и так и не отпускал, будто бы пытался передать какую-то мысль, заставить её во что-то поверить.
Она и сама подумала, что вела себя глупо. Зачем принимала ухаживания человека, который ей был глубоко неприятен? Оно ей было надо?
— А ты думаешь, — не удержалась от колкости Юля, — что ты мне нужен? Что между вами с Виктором такая радикальная разница?
Наверное, это звучало обидно, хотя девушка и не вкладывала ничего особенного в свой тон, но Андрей в ответ только криво улыбнулся.
— Не знаю, нужен ли я тебе, но ты мне — да, — твёрдо ответил он. — А я не привык сомневаться в своих чувствах и стоять, смотреть, как дорогой мне человек делает ошибку за ошибкой из-за собственного упрямства. Или тебе удобно жить с одной кошкой?
Юля шумно втянула носом воздух, пытаясь вместе с ним вдохнуть в себя и чужие слова, понять их, разобраться, зачем Андрей такое говорит — с целью уколоть или, возможно, просто желая помочь. Он всё ещё неотрывно смотрел ей в глаза, крепко сжимая зубы, удивительно серьёзный. Лебедевой показалось, что она вообще впервые видела друга — впрочем, какие они друзья! — в таком состоянии.
— Удобно, — выпалила она.
— А главное, просто.
— Слушай, — Лебедева слышала своё утрудненное дыхание, — мы только помирились. Только успокоились. Зачем ты опять начинаешь? Я не хочу отношений. Ни с Виктором, ни с тобой, ни с кем не хочу. Мне никто не нужен! Я б послала его… Не сегодня, так завтра, я б всё равно его послала, и ты это прекрасно знаешь! А ты? Зачем ты вообще вернулся? Так истосковался по родной стране? Люди там, говоришь, неестественные?
Он закрыл глаза, тоже переваривая какие-то воспоминания, и Юля затихла, поняв, что задела за живое. Не следовало поднимать эту тему, надо было догадаться, что не просто так Андрей тогда не отзывался, не выходил на связь, исчез — и поминай, как звали.
— Не говори, — попросила Лебедева, — ты же не хочешь.
— Мы тогда, — произнёс Яворский с огромным усилием, — вдвоём уехали, ты знаешь?..
Андрей нашёл какую-то скамейку, тяжело опустился на неё и запрокинул голову назад, рассматривая синее-синее небо, ещё не выжженное палящим солнцем.
— Все было просто замечательно, — медленно протянул он. — Маме предложили там работу, но она собиралась отказаться. Ей здесь нравилось. Мне тоже, — Яворский перевёл взгляд на Юлю, — было что терять. Папа не возражал. Предлагал только, что здесь останется, а мы бы ехали. Мама была против. Она хотела втроём.