— Какого фига ты здесь делаешь? — Я хотела воскликнуть, но получилось лишь пропищать.
Рома подскочил, тут же убрав от меня свои руки.
— О, — он сделал губами кольцо, — ты проснулась.
— Почему ты здесь?
— Как ты себя чувствуешь? — Рома проигнорировал мой вопрос. Его глаза скользнули по мне. Я последовала за ними.
Волосы взлохмачены. Готова поспорить, что лицо заспанное и опухшее, а глаза красные, как у злобного кролика, вкупе с кругами панды под глазами. Не девушка, а мечта. Но во взгляде Ромы не было неодобрения или презрения. Он смотрел изучающе, а не оценивающе.
— Что ты делаешь в моей постели?
— Сплю, — уголок его губ дернулся.
Я насупилась.
— Почему ты спишь в моей постели?
Рома сделал глубокий вдох, а я зависла, смотря на его грудь, обтянутую белой рубашкой. Пуговицы расстегнуты почти до середины, а рукава подвернуты до локтей, оголяя бледную кожу. У Ромы всегда был загар, что же сейчас? Все время проводит в офисе и даже не ездил на море с какой-нибудь фифочкой?
— У тебя была высокая температура, — медленно и терпеливо растолковывает Рома, словно маленькому ребенку. — Я вызвал скорую, тебе сделали укол. Температура спала, но потом снова начала расти, поэтому я был рядом. Пару раз давал тебе жаропонижающие. Сейчас хорошо себя чувствуешь? Не знобит? Ты тряслась от холода всю ночь.
Рома вытягивает руку вперед, кладет её на мой лоб и спокойно удерживает, словно это нормальное занятие, и он делает так ежедневно. Я вытаращилась на него, с такой силой напряглась, что голова вновь затрещала. Отмахиваюсь от его руки, как от назойливой мухи.
— Спасибо, — говорю, когда Рома огорченно опускает голову. — Спасибо, что позаботился обо мне.
Он улыбнулся. А я уткнулась в свою футболку, смутившись. Так, стоп, погодите-ка. Я была не в этой пижаме вчера. Я точно помню, что не доставала её из чемодана.
— Почему она на мне? — Для наглядности поддеваю край футболки.
— Ты очень сильно вспотела, пришлось тебя переодеть.
— Но… — я споткнулась, поняв, кого я спрашиваю. И под футболкой у меня нет ни майки, ни лифчика. Вчера я вообще была только в трусах и длинной футболке, служащей мне пижамой!
— Это сделал не я! — Рома тут же поднимает руки вверх.
— А кто? — рычу я.
— Мама.
— Какая ещё мама?
— Моя мама. Моя и Дины.
— Оу, — я прикрыла ладошкой рот, — зачем она приходила?
— Мама принесла лекарство. — Рома почесал затылок. — Она сама хотела остаться здесь, но я… Но остался я. И не зря.
— Спасибо, — произнесла я, отвернувшись, не зная, как реагировать. Так обо мне заботилась только Дина. И я делала для неё то же самое. Но это ведь Рома. Рома Фирзов. Я должна это переварить, хотя для этого у меня пока нет сил.
— Сеня? — зовёт он меня.
— Раз со мной все в порядке, — не оборачиваясь, говорю я, заламывая пальцы, — ты можешь идти. Прости, что тебе пришлось всю ночь за мной приглядывать. Я не хотела взваливать это на тебя.
— Мне не сложно, — мягко отвечает Рома. — Я хочу заботиться о тебе.
По спине пронесся холодок. Грудь снова сжалась, как тогда, на свадьбе. Он снова хочет завести эту шарманку?