Комната у Дины достаточно просторная. В детстве мы часто играли в догонялки, не раз падая с кровати, пытаясь перепрыгнуть через неё. Я улыбнулась, глядя на столь знакомый предмет мебели. Вообще каждая частичка этой комнаты навевала приятные воспоминания. Грустно вздыхаю, понимая, что, возможно, вижу все это в последний раз.
Я надела платье, подошла к вертикальному напольному зеркалу на подставке. Немного покружилась, чувствуя себя принцессой из сказки. Мастера изрядно потрудились над моим образом. Мои длинные волосы заплели в красивую, изящную косу сложного плетения, переплетая волосы с красивой ленточкой нежно-голубого цвета. Не знала, что такая незамысловатая прическа сможет выглядеть так празднично и одновременно просто.
Макияж, как я и просила, сделали минимальный. Никаких наращенных ресниц и ярких акцентов. Мягкие тени, немого румянца и кремово-розовая помада.
Я довольно улыбнулась своему отражению, чувствуя внутри приятное тепло. Я никогда не была яркой или искристой. Всегда предпочитала находиться в стороне, понимая, что мне не нужно много внимания. Я ждала только один взгляд таких темных глаз, что невозможно отделить зрачок от радужной оболочки.
Я застыла. Улыбка быстро сползла с моего лица. В отражении на меня смотрели именно эти глаза, а их владелец вдруг приблизился ко мне, вставая слишком близко. На Роме элегантный костюм, идеально расположившийся на его фигуре, словно сшитый на заказ. Может, так оно и было. Яркая белизна рубашки резко выделялась на фоне черного пиджака и брюк.
Его глаза неприлично откровенно скользнули по мне, заставляя меня задрожать.
— Ты выглядишь… — Рома запнулся, понизив голос. — Потрясающе. Своим сиянием можешь легко затмить невесту.
Я сглотнула, побледнев, затем зачем-то сделала шаг назад, естественно врезавшись в его плечо.
— Тихо, — выдохнул Рома, обхватывая мои плечи, не прерывая зрительного контакта. — Ты ведь обещала не шарахаться от меня.
— Я не… — делаю вдох, чтобы произнести сложное слово, — шарахаюсь.
— Да? — Рома наклоняет голову вниз. — Тогда что ты делаешь?
Тепло его рук просачивается сквозь сетчатую ткань рукавов. Я противлюсь желанию закрыть глаза и прижаться к его груди. Мне нельзя этого делать, но я запуталась. Слова, что Рома сказал мне тогда в машине, преследуют меня, не давая покоя.
Почему он спросил, продолжаю ли я его ждать? Что это ему даст? Он ведь чуть меня не поцеловал. Зачем ему это?
Я не могу дать ответ сама, а спросить у меня не хватает смелости. Вдруг я неправильно его поняла? Вдруг напридумывала себе лишнего? Что если в ответ он просто посмеется?
По коже проходит волна мурашек. Его хватка вдруг усиливается, а грудь врезается в мою спину. Я слышу его неровное дыхание, затем замечаю, что и я дышу через приоткрытый рот. Его голова наклоняется вниз, лицо исчезает в моей прическе. Спиной чувствую, как его грудь резко дергается.
— Ты невероятно пахнешь, — пробормотал он в мои волосы.
— Это все лак и мусс для волос, — говорю я, словно оправдываюсь.
— Нет. — Его голова скользит ещё ниже, оказывается в области шее. Он шумно вдыхает. — Это ты.
Обжигающая волна накрывает меня с головой. Я хватают воздух ртом, пытаясь охладить вдруг загоревшиеся легкие. Руки на плечах причиняют боль: он так сильно впился в кости.
Боль отрезвляет. Я отхожу от него, двигаясь в сторону так резко, что Рома пошатнулся.
— Мне лучше поскорее спуститься, — быстро произношу, поворачиваясь в сторону двери. — Думаю, Дина меня уже потеряла.
— Не думаю, что она вообще сейчас нуждается в ком-то больше, чем в своем женихе. — Меня останавливает его голос. — Ты сегодня здесь ночевала?
— Да. — Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — А что?
— Я приходил вчера в вашу квартиру, но тебя не было.
— Зачем? — удивляюсь такому признанию.
Рома хмурится.
— Хотел кое-что сказать.
— Можешь сказать сейчас, — предлагаю я, закусив губу от любопытства.
Рома тряхнул своей густой шевелюрой, вызывая у меня желание погрузить в неё свои пальцы, затем кисло улыбнулся. Снизу доносится взрыв смеха.
— Скажу, когда внизу не будет столпотворения моих родственников. — Рома усмехается. — Я и половину из них не знаю.