— Двадцать пятого числа.
Немцы прыгали с балкона,
Со второго этажа!
Первый прыгнул неудачно,
Второй голову сломал,
Третий прыгнул на девчонку
И ее поцеловал!
А девчонка не стерпела,
И половником огрела!
Он летел, летел, летел.
И в помойку улетел!
А в помойке жил Борис!
Замечательный крыс!
И его жена Лариса!
Замечательная крыса!
А сынок их — Иван!
Замечательный болван!
После произнесения последних слов, нужно было успеть постучать по голове своего противника. В этот раз успела я, хотя думаю, Дина просто поддалась, чтобы развеселить меня. И у неё получается, но ненадолго.
Я снова замыкаюсь в себе, погружаясь в боль, терзающую детское сердечко. Как раз в этот момент и появляется всклокоченный Ромка. Несмотря на свой взъерошенный вид, рожа его вот-вот треснет от широченной улыбки.
К моему удивлению, он садится на корточки возле меня, протягивает мне розовый бархатный мешочек.
— Вот, — смутился Ромка, — это тебе.
Я часто заморгала, не сдвинувшись с места, словно замороженная.
— Да, блин! — нетерпеливо пробормотал мальчишка, отобрав мешочек, чтобы развязать узелок и достать из него маленький серебряный браслет. Он протянул его мне. — Надень.
Плетение очень красивое, напоминабщее множество бусинок, соединенных тоненькой серебряной ниточкой, и украшение сверкает словно маленькие лучки солнца, но…
— Это не мой браслет, — отрицательно качаю головой.
— Теперь твой.
Рома схватил меня за запястье, пододвинул к себе, затем ловко зацепил застежку, надевая браслет на мою руку. Он ободряюще стиснул мою ладонь, заглянув мне в глаза.
— Просто думай, что это тот же браслет. Представь, что нашла его.
Я закусила губу, не зная, что ответить. Посмотрела в его темные, словно безлунная ночь, глаза, увидела маленькие искорки, напоминающие звезды на небе. Я почувствовала, как в груди вспыхнул маленький огонёк, а в животе трепыхнулись бабочки.
Тогда я ещё не понимала, но позже пришло осознание, что именно в тот кратковременный миг я и влюбилась в него.