— Женщины, — вздохнул бизнесмен. — И зачем вы все усложняете…?
Глава двадцать шестая. Чего хотят Бонды
Я выскочила из ванны, размахивая тестом как флагом победы.
— Две!!! Две полосочки, двеееее!!!
Мысли о моей бестолковой жизни, о философии расставания и непростых отношениях — все исчезло, стало неважным.
Я жду ребенка. Моего ребенка. Нашего…
Он — там, внутри. Он уже дышит, чувствует, любит, и мы оба решительно начинаем радоваться жизни! Вот прямо сейчас! С этого самого мгновения!
Две полосочки. Две! Это значит, нас двое.
— Девчонки… Две!
Даша и Василиса на мгновение замерли, а потом…
— Ииииии!!!
— Ураааа!!!
— Идкааааа!!!
Мы обнимались, прыгали, даже ревели немножко.
Спустя мгновение я с подозрением взглянула на Дашку — а она не с нашей ли вечеринки тоже?
— Похоже, к нам на свадьбу аист залетал, — проговорила Василиса, вытирая глаза.
— Нет, — улыбнулась я. — Этот ребенок — с Тайланда. Слоненок из Пхукета.
Девочки меня обняли, и мы замерли, потихоньку успокаиваясь.
— Идочка, поставь чайник, а? Я ж не только тест принесла, — Василиса виновато опустила глаза. — Мы с Федей кое-что там купили. Прости, Идка, но так сладкого захотелось!
— Да ладно, — я махнула рукой. — Тащи уж! Ты беременна, тебе можно.
— Ты, кстати, тоже, — Васька хитро улыбнулась.
Вот ведь… Змея! Искусительница…
Пока я ставила чайник, Васька, Дашка и Федор шуршали пакетами в коридоре и о чем-то шептались. О чем это они? А, ладно… Какая мне теперь разница? Я счастлива!
Но после совместного чаепития ощущение, что «все чего-то знают, чего не знаю я» — усилилось. Федя с тяжелым вздохом удалился, бросив на Ваську какой-то…странный взгляд. Дашка дергалась. Наконец в дверь позвонили и стилист с визгом: «Наконец-то!» — выскочила в подъезд и почти сразу же явилась обратно с какой-то коробкой.
— Так, — я внимательно посмотрела на обеих — Васю и Дашу. — Девушки… А что, собственно…
Договорить я не успела. На глаза легла прохладная, вкусно пахнущая масочка, Василиса доставала из появившейся в кухне огромной коробки витамины для беременных, без умолку треща про доктора — чтобы вот к ней непременно и лучше завтра, а Дашка приподняла с моих глаз маску и развернула….
— Оооооо….
Ночная… нет, язык не поворачивается назвать эту пену шелка на тонких лямочках — сорочкой или рубашкой… Ночная прелесть прибыла как по волшебству, Даша, довольно жмурясь, меня в нее нарядила.
— Может, легкий макияж еще? — просила она у Василисы, напрочь игнорируя меня.
Вот, опять! Опять они все говорят обо мне так, будто меня здесь нет! Ненавижу!