— Не придуривайся, будто не понимаешь. Ты же не дура. И ты красивая. Что ты вообще делаешь в этой никому не нужной грёбаной дыре?
— Красивая?! — ахнула я и заморгала. — Я?
У меня перехватило дыхание. Потому что он говорил серьёзно. Он говорил серьёзно!
Стив нехотя усмехнулся и досадливо бросил:
— Виньян! Женщина! Ты только это услышала? Я спросил…
— Я… поняла, что ты спросил, — поразительно, но мой голос стал очень ровным: — Может, эта земля никому и не нужна, но я её люблю. Её и людей, которые здесь живут. И я им нужна. Ты ведь тоже не уезжаешь. И… — я помедлила, но всё равно сказала то, что чувствовала: — Потому что ты тоже любишь эту землю, и ты здесь тоже нужен.
Он опять поморщился — зло и досадливо:
— Чушь сопливая! Просто я родился здесь. И всё, что я умею делать — объезжать чёртовых жеребцов, пока не сверну себе шею.
Я протестующе замотала головой. Слова рвались с языка, глупые отчаянные слова, которые он опять назовёт сопливой чушью и которые могут его только насмешить или ещё сильнее разозлить. Или, того хуже, ранить.
Ранить? Его?!
Этого необузданного парня, жестокого, как стальной клинок?
Но я знала это, точно знала. Впервые в жизни я всем своим существом чувствовала то, что ощущает другой человек — причём абсолютно чужой и чуждый мне!
Боль.
Усталость.
Пустоту.
— Ты и этого жеребца объездил? — вместо всех непроизнесённых слов спросила я, смело протянув руку к морде его коня. Тот сперва всхрапнул и дёрнул головой, а потом как-то удивлённо вытянул шею и раздул ноздри, обнюхивая мои пальцы и делая вид, что хочет их прикусить своими большими зубами. Было горячо, смешно и не страшно.
— Я его не объезжал, — после долгой паузы отозвался Стив, опять сдвинув брови и разглядывая меня так внимательно, что мне захотелось поёжиться. — У нас с ним… мирный договор. Пакт о ненападении. Как у Джимми Картера с Советами. Вот как бы ты назвала этого зверюгу?
Я опять перевела глаза на громадного жеребца. Тот как-то скептически фыркнул и насторожил уши, будто в ожидании моего ответа.
— Молния? — робко предположила я. — Или… Гром?
Стив вдруг хмыкнул и широко улыбнулся.
— Ну… почти угадала. Водородная Бомба.
— Что-о? — я прямо рот разинула.
Он уже не улыбался, а открыто хохотал, откинувшись назад. Я впервые заметила, что на спине коня не было седла, а лишь попона и пропущенная под грудью и завязанная узлом на холке толстая верёвка.
— Сокращённо — Водородка, — отсмеявшись, пояснил Стив. — Так и стремится кого-нибудь ухайдокать. У этой скотины самый поганый норов, какой только можно представить. Прямо как у меня.
Ещё несколько мгновений мы глядели друг другу в глаза.
— Не льсти себе, — наконец вымолвила я, и он снова рассмеялся:
— Умеешь клеваться, Птичка? Это хорошо. Но знаешь что? Тебе лучше отсюда уехать, пока не поздно, — он понизил голос, так что я с трудом разбирала слова. — Чтобы не попадаться мне на глаза. Нарвёшься… а тебе это совсем ни к чему. Ты ведь ещё ни с кем не спала?
И я даже не покраснела, услышав этот вопрос. Не упала в обморок. Не завопила от возмущения. А просто молча кивнула!
И поглядела на его крепкую руку, лежавшую на шее коня, представив, как эти пальцы так же властно ложатся мне на грудь, которая вдруг напряглась и заныла, зажив отдельной от моего разума жизнью.
Всё это было настолько странно, что казалось сном. Одним из тех смутных снов, тёмных и сладких, после которых я подскакивала на постели и не могла больше заснуть.