Марта не хотела спать, но и шевелиться не стала — он снова проснется. У него была трудная неделя, и сердце щемило от того, что не смогла его поддержать, не смогла сделать все, как нужно. Да еще и здесь накосячила. Одержимая мыслями, Марта вопреки воле пригрелась и провалилась в сон. Теплый, без страхов и опасностей.
— О чем ты хотела поговорить?
Марианна разлила по бокалам шампанское, взяла один и откинулась на спинку дивана. Марта сидела рядом и напряженно смотрела на стремительно взлетающие к золотистой поверхности пузырьки.
— Сначала объясни, к чему шампанское? — увильнула девушка, да и супер-сексолог вызвала много вопросов, вваившись через час после звонка к ним домой с двумя бутылками шампанского.
— Ты же мне позвонила! Сама! — радостно ответила та. — За это стоит выпить. За начало твоего лечения, — торжественно подняла вверх бокал.
— Мне нельзя, — об этом она пыталась сказать последние двадцать минут, но, увы, безуспешно. Новая подруга была неудержима в своем стремлении приступить к работе. Интересно, она со всеми пациентами так общается? Нет, вряд ли. Тогда её вид был бы менее цветущим.
— Два бокала. Не больше! — она так похож изобразила Семёна, что сомнений не осталось — разрешение получено заблаговременно. — А там, где два бокала, там и две бутылки!
— Два бокала, — согласилась Марта, поддерживая своего Хозяина. — Не больше, — взяла свой и сделала небольшой глоток. Пузырики приятно щекотали горло. Приятно, несмотря на то, что сама девушка всю жизнь предпочитала красное вино или виски, желательно, смешанное с запахом сигар.
— Какие вы оба несговорчивые, — беззаботно улыбнулась красавица и устроилась поудобнее. — Теперь давай немного поболтаем. О чем ты так срочно хотела поговорить? Твой голос до сих пор подрагивает. За новое начало! — протянула бокал. Марта улыбнулась и по комнате пробежал звонкий “дзынь”.
— За новое! — осушила бокал до дна. Шампанское чуть-чуть ударило в голову, ох уж этот коварный напиток аристократов, вечно он пьянит с первого глотка, а на утро оставляет лишь головную боль. Марта, будь она поэтом, сравнила бы его с любовью. Опьяняющее безумие чувств, которое потом превращается в боль и в голове, и на сердце. — Ты говорила искать ответы в прошлом…. - выдохнула и отставила стакан. Тянуть время больше нет ни сил, ни желания.
— Так понимаю, ты подумала и нашла причину? — чуть-чуть двинулась вперед, проявляя заинтересованность. В её бокале все еще оставалось шампанское.
— Я знала. Наверное, всегда знала, просто не произносила вслух. Не хотела вспоминать, — она не выдержала, схватила бутылку и налила себе еще. Одним глотком осушила сразу наполовину. Пузырики ударили в нос, заставив чихнуть. Все-таки хорошо, что Марианна принесла алкоголь. Говорить об этом на трезвую голову — выше её сил. — Тогда мне было одиннадцать. Я возвращалась из школы домой через парк, нас в том году как раз перевели во вторую смену. Поздней осенью, снег еще не выпал, было грязно. Я пошла домой, бабушка почему-то не пришла меня встретить. Телефонов тогда не было, поэтому я подождала сорок минут и побежала домой, — Марта дернула плечами, будто почувствовала холод того вечера. Судорожно вдохнула и постаралась вымести картинку из разума, откинуть подальше. Но увы, не вышло.
Симпатичная девочка с кожаным рюкзаком, набитым учебниками, бойко топает по слякоти. Рыжие кудряшки, выбившиеся из-под шапки, весело подпрыгивают. Ярко-красные, некогда её любимые сапожки держат оборону и не дают ногам промокнуть. Фонарь гаснет. Она вздрагивает и смотрит наверх. Ничего страшного, просто перегорел очередной фонарь, такое часто бывает. Но когда ты идешь с бабушкой и держишься за её горячую морщинистую руку — не так страшно. А вот когда одна? Невольно на секунду замираешь и смотришь по сторонам в поисках опасности. Глупо. Что можно разглядеть в темноте? Вряд ли притаившегося маньяка в черной одежде, а вот яркое белое пальто на земле было заметно даже в тусклом свете, что долетал от следующего фонаря. Тот, к счастью, еще работал…
— Ой, — Марта всегда была не робкого десятка, да и бабушка учила — людям надо помогать. — Что это?
Девочка медленно перешагнула через бордюр. Красный сапожок увяз в грязи. Потом второй. Шаг за шагом она приближалась к белому пальто. Чем ближе подходила, тем лучше видела — там не только пальто.
Крик сорвался с губ, а перед глазами навсегда замерла картина: распростертая на белом пальто обнаженная девушка. Ноги раскинуты в стороны, все в крови. Она текла оттуда, где у маленькой Марты еще не начали расти волосы. Грудь девушки дрожала, будто пыталась втянуть воздух, как можно глубже. Длинные рыжие волосы разметались по грязи и белому пальто.
— По-мо-ги-те… — сквозь тишину парка, Марта расслышала шепот. — Мне боль…но…
— Я сейчас! Не умирай! — пискнула и, увязая в грязи, побежал к людям. Их силуэты она каким-то чудом выцепила взглядом на соседней дорожке. Глотая слезы, смогла все объяснить. Не помня себя, добежала до дома и все рассказала…
— Из-за этой девушки ты так боишься? — Марианна слушала, затаив дыхание. Она будто погружалась в историю вместе с ней, стояла за спиной насмерть перепуганной Марты. — Из-за этого, что увидела жертву изнасилования?
— Это была моя сестра, — поставила точку в рассказе Марта и осушила четвертый по счету бокал, в то время как доктор еще допивала первый. — Я с трудом её узнала, она переехала, когда ей стукнуло восемнадцать. Пару раз приходила в гости, но не больше. У неё никогда не было такого белого пальто. И мы… — перевела дыхание. — Очень похожи.
— О господи, — выдохнула женщина, притягивая девушку к себе. Осторожно обняла и погладила по спине, чувствуя, как блузка становится мокрой от слез. — Что было потом? Это же не конец.
— Мне снились кошмары. Как будто я снова стою в парке, вижу её в белом пальтом. Разумом я понимаю — это Мира, но она внезапно приподнимается. Там мое лицо, понимаешь? — всхлипнула еще раз. — Когда оказалась в “Айроне”…
— Дальше я поняла, не вспоминай снова. А родители? — постаралась отойти от страшных картин прошлого Марианна. — Они тебе что-то объяснили? Рассказали? Отправили к психологу?
— Все были заняты похоронами, мама горевала. Мира была старшей, любимой дочерью, а меня не планировали. Когда я родилась, родители уже были на грани развода. Мне просто сказали, что на сестру напал маньяк, объяснили, что надо быть осторожной и не ходить одной ночью по парку, — Марта отстранилась.
Вдыхать чудесный запах дорогого парфюма больше не было сил. Никогда она не плакала так много, как за последние недели. Но одно дело Семён — почувствовала сильное мужское плечо и расклеилась — можно понять. Разрыдаться же перед Марианной — это было немного странно и пугающе, казалось самым настоящим проявлением слабости. А она не такая, Марта Мюллер никогда не была слабой и не будет. Но как же хочется снова заплакать.
Девушка снова потянулась к бокалу, который госпожа Стрелецкая тут же наполнила. Сейчас заготовленная заранее “микстура” одного доктора была важнее предписаний другого.
— А потом она уехала, — продолжила рассказ девушка, сделав еще глоток. — Я осталась с бабушкой, которую боялась нервировать рассказами о кошмарах. Через несколько месяцев они прекратились.
— И ты подумала, что все закончилось, да? — нахмурила свой красивый высокий лоб Марианна. — Но твое подсознание так не думает. Твоя подкорочка отказывается доверять кому-либо в сексуальном плане, вспоминая, к чему это приводит.
— Полагаю, что это так. Других идей у меня нет, — согласилась Марта, откидывая назад волосы. В комнате отчего-то стало жарко.
— Зато у меня есть парочка идей, как это исправить. Готова слушать? — отобрала у неё бокал и поставила на столик. — Я тебе потом еще это пропишу, когда ты будешь трезва. Ничего сложного.