Громов со скрежетом отодвинул стул и встал из-за стола. Светка подалась к нему, вцепляясь в запястье, устраивая настоящий цирк. Мужчина отцепил от себя женские пальцы и без слов пошел на выход.
— Ты просто так уйдешь? Ты же можешь помочь, позвони Азарину или Токману!
— Я не собираюсь никого беспокоить из-за твой дырявой башки, — замер и резко обернулся к Свете, — поняла? Сама это заварила, сама и…
— Он сказал, что ему будет жаль портить такую красоту, — коснулась своего лица, — понимаешь? Они меня убьют или изуродуют!
— Что я могу сделать, Света? У меня нет таких денег…
— Для своей Никольской ты бы вывернулся наизнанку.
— Ты не Ульяна, — добил словом, и Света отступила.
Отшатнулась от него, чувствуя, как сжимается ее сердце. Было больно, так больно…
Громов сел в машину и не раздумывая выехал с парковки ресторана. По пути набрал Ивана, наверное, он единственный, кто мог помочь в сложившейся ситуации. Кто, если не подполковник УСБ. Все же на документах была и его фамилия, если что-то произойдет и в будущем будут вопросы по бухгалтерии, Громову тоже прилетит.
— Иван, не отвлекаю?
— Нет, говори. — В трубке послышался шелест бумаг.
— У меня тут случилась одна очень неприятная ситуация.
— Рассказывай.
Глава 15(1)
Ульяна перебежала дорогу к театру и, потянув на себя тяжелую массивную дверь, оказалась в просторном помещении с высокими потолками. Вчерашний дебют в роли Одетты прошел лучше, чем она могла себе представить. Никольская была неотразима в образе нежного белого лебедя и, кажется, до сих пор испытывала нервное покалывание в пальчиках от колоссального волнения и свалившейся на нее ответственности.
— Уль! — Лиза окликнула ее, ускоряя шаг, чтобы догнать подругу.
— Привет, слушай, мне нужно настроиться, — Ульяна натянуто улыбнулась, — очень волнуюсь.
— Конечно, все будет хорошо! Не переживай, — Самарина крепко сжала Улькину ладошку, — ты мегаталантлива и ты справишься.
- Спасибо, Лизок.
Ульяна улыбнулась подруге и пошагала в гримерку. Пока делала сценический макияж, несколько раз набрала Степе, но он все не отвечал, это нервировало. Неужели у него что-то случилось? А если он вернулся к Светке? Последние мысли она откидывала в сторону, как гнилые орехи. Громов не мог с ней так поступить, не мог!
Закончив припудривать лицо белоснежной пылью, Никольская растянулась, прошлась вдоль гримерной пару раз и, усевшись на пол у двери в позу лотоса, вновь набрала Степана. В этот раз он ей ответил.
— Я соскучилась, — промурлыкала в трубку, вытягивая ноги.
— Я тоже. У тебя все в порядке?
— Да, через полчаса начинаем. Пальцы дрожат, — поджала губы, рассматривая свои руки.
— Все будет хорошо. Не волнуйся, ты со со всем справишься, — Громов говорил быстро, словно хотел от нее отвязаться. Ульке это не понравилось, но она не стала развивать данную тему и акцентировать свое внимание на том, что ей, возможно, всего лишь показалось.
— Ладно, я пойду. Вечером позвонишь?
— Да. Удачи!
— Спасибо.
Скинув вызов, Ульяна горела ревностью, нетерпением и злостью, ей хотелось прямо сейчас сорваться в Питер, но она мысленно давала себе хлесткий подзатыльник. Она профессионал в первую очередь и лишь потом безголовая влюбленная девочка. Когда в дверь постучали, Ульяна мгновенно поднялась с пола, открыла, пропуская балетмейстера в свою обитель. Мужчина, как и всегда, наговорил ей пару стандартных фраз, чтобы подбодрить, и пожелал удачи.
Ее партия была длинной, вынуждая быть на сцене восемьдесят процентов постановки, и требовала колоссальной отдачи делу. Ульяна считала себя талантливой, но за все годы занятий и тренировок никак не смогла избавиться от страха, мешающего ей раскрыться в парном танце. Она не доверяла партнерам, не могла открыться им полностью, из-за этого часто конфликтовала, ее предвзятость задевала танцоров, давая повод думать, что Никольская ставит себя выше других. Отчасти, наверное, так и было. Никому нельзя доверять, только себе, впрочем, даже это можно оспорить.