Я достал из рюкзака деньги и показал в пальцах.
— Хватит? Больше не дам.
Деньги тут же исчезли в кармане брюк Родиона.
— Сгодится. Поспрашиваю, кто и что слышал. У Агнии сейчас точно никого нет — я бы знал. Но это еще не значит, — парень поднял палец к лицу, — что не было! За последние полгода она встречалась с двумя — с каждым от силы неделю, и обоих сама бросила. В пятницу лично видел, как к ней в «Паутине» один мажор подкатывал. Красиво подкатил — не помогло. Послала прямым текстом. — Трущобин засмеялся. — Ты должен гордиться, Морозов! У твоей девчонки острый язык, а у тебя нет конкурентов! Черт! Ну ты и везучий, ботан!
При всем желании я не мог разделить с ним веселье. Вспомнились черные глаза и уверенное «Ты мой!», вопреки заявлению Корсак не сделавшее меня счастливым.
— Это не смешно.
— Да ладно?! А по мне, так очень! Хочешь совет? — Родион наклонился и обнял меня за шею. Сказал доверительно: — Какая разница, чего добивается стерва Агнешка? Это все равно скоро закончится. А когда закончится, тебе станет обидно, что ты ее даже за задницу не подержал. Черт, Морозов! Да я бы на твоем месте ее…
Это было уже слишком, и я оборвал парня на полуслове, вдруг почувствовав, как пальцы рук сжались в кулаки. Пусть он и вызвался мне помочь, но слушать его голодные фантазии я не собирался.
— Хватит! Ты не на моем месте, Трущобин. Замолчи! И лучше скажи, когда у вас заканчиваются пары…
— А что так?
— Хочу дождаться «свою» девушку и поговорить.
***
Не было смысла ждать Корсак у корпуса. После окончания занятий студенты еще какое-то время не расходились, и поговорить наедине в шумных коридорах родной альма-матер вряд ли бы получилось.
Я ждал ее на стоянке автомобилей, присев на невысокое металлическое ограждение и сунув руки в карманы джинсов, рассчитывая, что девушка появится одна. И не ошибся.
Она мне не нравилась. Ни капли! Избалованная, циничная снобка с жалом вместо языка! Но от ее появления сердце застучало, а от близости тело обдало жаром.
Она приближалась медленно, не спуская с меня темных глаз, позволяя ветру играть длинными волосами, а пóлам плаща открывать красивые ноги. И то ли во взгляде было все дело, а то ли Корсак на всех парней так действовала… Я старался не смотреть ей в лицо, но все равно, когда она подошла, почувствовал, что покраснел.
— Антон? — от удивления ее голос прозвучал мягче, и на секунду я растерялся от этой перемены.
— Агния?
Она остановилась в двух шагах и подняла высокую бровь. Усмехнулась высокомерно, слегка склонив голову к плечу, наблюдая за мной. Над нами шумел высокий тополь, и порыв майского ветра бросил волосы мне на щеку.
— Надо же, Кудряшка… Стоило один раз тебя поцеловать, и ты вспомнил, как меня зовут, — заметила она. — Это приятно.
Я насторожился, не зная, чего от Корсак ожидать. Заправив светлую прядь за ухо, поднялся с ограждения навстречу девушке и поправил куртку. Память о ее поступке была еще свежа в памяти, как запечатлелось тепло чужих губ на моих, и ощущение неловкости от всей этой дурацкой ситуации никуда не делось. Это злило.
Представляю, каким я, должно быть, казался ей смешным все это время. Забавным парнем-ботаном, с которым можно особо не церемониться. При всех заявлять права и не смущаться посторонних глаз. Негласной королеве можно все — до сих пор ее замашки собственницы никого не удивили.
Черт, как же некстати выступили предательские пятна румянца на щеках! Хотелось выглядеть холодным и серьезным, тем более что меня-то уж точно ее поведение не забавляло!
Агния повесила сумку на плечо, продолжая смотреть заинтересованно.
— Глазам не верю. Неужели ты ждешь меня, Морозов, и я не сплю?
Я бы тоже хотел не верить. Не стоять здесь в надежде на разговор двух взрослых людей, а думать о других вещах, от которых зависело мое будущее. Гораздо более важных, чем каприз одной избалованной девчонки.
— Да, я жду тебя, Корсак, — признался, слегка кивнув, — и вижу, что ты тоже помнишь мое имя, а не только глупые прозвища.
Мы стояли довольно близко и смотрели друг на друга. На каблуках она оказалась почти одного роста со мной — ну, разве что немного ниже. Расстегнутый плащ не скрывал свободный ворот блузы, гладкие ключицы и красивую шею, на которой не виднелось никаких украшений.
Легче было уйти, чем смотреть на нее. Трущобин прав. С Эллой я чувствовал себя гораздо увереннее и спокойнее.
— Если бы ты не вел себя, как пугливый заяц, Антон, я бы помнила и о гораздо большем, — неожиданно сказала Корсак. — Мне нравится твое имя, но как еще убедиться, что я не манекен, и ты меня замечаешь? — спросила серьезно. — Приходится импровизировать. И не скажу, что мне это неприятно.