Вернись, я принимаю боль.
Твоих глаз, так глубоко одиноких.
Одиноко-глубоких глаз.
Где двое нас — лишь одна тень.
Твои грехи завязали глаза мои.
Где двое нас — лишь одна тень.
Вернись, не оставлю тебя в одиночестве.
Я, растворяюсь в твоих глазах.
Ты мое безумие и любовь одновременно.
Если не сможем мы идти одним путем вдвоем,
Земле оставим одну тень на крыльях четырех.
Перевод песни Тины Кароль «Твої гріхи»
— Х-м-м, ну садись. — как будто через силу выдавил из себя Максим, указывая рукой со стаканом на кресло напротив себя.
Но я не могла двинуться вперед и сделать так, как сказал мужчина. Я жадно впитывала в себя каждый миллиметр такого знакомого лица. Нижнюю часть скрывала борода, открывая моему взору лишь пухлые и когда-то такие желанные губы. В расфокусированных глазах полная апатия. На мужчине чистая белая рубашка с закатанными рукавами и черные классические брюки. Как будто он только что пришел с работы и решил немного расслабиться, выпивая дорогой алкоголь. Но все куда жестче…
Даже не знаю, что сильнее ударило меня под дых: то, что на удивление я была очень рада его видеть или то, что на самом деле хотела остаться, ведь видела, как он растоптан. Нет, Максима невозможно уничтожить, потому что даже сейчас выглядел таким уверенным в себе и несгибаемым. Как будто Романовский сейчас на самом деле встанет и с легкостью прижмет мое тело к стене, как в первый раз. Никто бы из посторонних и не сказал, что с ним что-то «не так».
Незаметно, дав себе пощечину, все-таки «отмираю» и молча сажусь в совсем сейчас неудобное кресло, под пристальным взглядом мужчины. Сколько он уже выпил? Я что ли на самом деле собралась рассказать ему о ребенке?
— Я соскучился, София. — одна фраза тихим голосом и мой мир, кажется, перевернулся с головы на ноги. Именно так.
Что? Мне не послышалось?
Честно говоря, я даже забыла то, о чем хотела сказать и зачем вообще приехала сюда. Глаза, что до этого сверлили дыру в полу, вдруг нашли его, одиноко-глубокие. В тот момент, перестало существовать все вокруг кроме его хриплого голоса. Одновременно шок и агрессия проснулись во мне. Хотелось ударить его, чтобы рука горела. Так сильно и со всей злостью.
— И тебе для этого нужно было все это пройти? — дрожащим голосом произнесла я, не веря, что моя жизнь была способна на такие «американские горки». — Черт, да как ты можешь мне сейчас это говорить? Ты знаешь, что я пережила?!
Максим продолжал молча, сверлить меня своими глазами и я, не выдержав, додала:
— Все кардинально изменилось, Максим, — уже спокойнее вышло на этот раз.
— Зачем ты пришла тогда? Ты ведь так хотела свободы, Софи. — без капли упрека произнес он, лишь с ощутимой вселенской усталостью в низком тембре голоса. Да, он прав, но появилось очень важное обстоятельство, изменившее ВСЕ.
— Я… Я беременная… Беременная. — одними губами прошептала, закусывая дрожащую губу и ожидая какой-то реакции, но ее не было. Лишь оглушающая тишина, поглощающая все вокруг. — Я не знаю, что дальше делать.,
46
— Что ты сказала? — за какое-то время спросил он, севшим голосом. Кажется, эта новость повергла Максима в шок, если мягко выразиться.
— Я не собираюсь делать аборт, Максим, но и скрыть от тебя это не имела права. — честно призналась я на одном дыхании.
Все время, смотря куда угодно, только не на мужчину. Честно боялась показать ему свои слезы. Я откровенно устала от всего, что вдруг легло мне на плечи. Это слишком…
— Сколько?
— Чуть больше месяца.