— Ты ни капли не изменилась, София. Все такая же упрямая и наивная. — с долей усмешки, напоминающей хищный оскал, проговаривает мужчина, но на последнем слове, внезапно становится серьезным: — Моя! — дальше уже продолжил спокойно. — Послезавтра ты летишь со мной на остров. Его климат пойдет тебе на пользу. Вечером приедет Сергей и заберет тебя домой. Отдыхай пока.
Больше не сказав ни слова, Максим ушел прочь, а у меня и сил не было спорить с ним. Сначала нужно восстановиться.
30
Как мужчина и говорил, вечером за мной приехал Сергей. Он помог мне собрать немногочисленные вещи и все так же молча отвез «домой» к монстру. Романовского я не видела сутки. Кажется, в это время я была, словно в другом пространстве. Сон полностью поглотил меня. Просыпалась, чтобы поесть или сходить в туалет и снова отключалась, стоило голове коснуться подушки. Все было, как за пеленой густого тумана. Организм твердо протестовал и тратил очень много сил на противостояние с Романовским. Ему нужен был нормальный отдых и, лишая себя его, сейчас я ощутила это сполна. Сон был таким неспокойным и больным, что каждый раз, просыпаясь в холодном поту, не могла так сразу и вспомнить, где нахожусь. Пару раз заходила Тереза, но сил не было даже на то, чтобы поговорить с ней о чем-то. Она спрашивала, все ли хорошо, я бормотала что-то несуразное и та уходила.
Следующим утром я просыпаюсь от четкого ощущения, что за мной наблюдают. Внимательно и хищно, этот взгляд медленно скользит по неприкрытому одеялом телу. Как потом оказалось, оно валялось где-то на полу, из-за моего неспокойного сна. Бедра пощипывает от непонятных ощущений. Немного потянувшись на кровати и разминая затекшие мышцы, даже не сразу замечаю, что не одна в комнате. Зато, когда взгляд фокусируется на мощной фигуре мужчины, сидящего в кресле и смотрящего прямо на меня, резко вздрагиваю, быстро натягивая одеяло до самого горла. Слышу тяжелый свистящий вздох со стороны Романовского и в этот момент к горлу подкрадывается неприятный страх. Он душит, не давая возможности даже сказать и слово, не то что сделать движение. Темные синие глаза, нехотя отрываются от того места, что еще несколько секунд назад было обнаженное и беззащитное.
— Как себя чувствуешь? — слишком хрипло спрашивает мужчина, медленно поднимая взгляд к моим глазам.
Я ничего не отвечаю, все еще не отошедшая ото сна, но, кажется, Романовского это мало беспокоит. Он грациозно поднимается с кресла и так же гибко направляется прямо к моей кровати. Как такой огромный мужчина может так быстро и плавно двигаться? Это ведь невозможно. Останавливается в полуметре и выжидающе смотрит на меня, испытывает. Проходит целая вечность, когда он вновь подает свой невероятно хриплый голос.
— Вечером у нас самолет. Твой багаж уже собран Терезой, так что лучше без сопротивления, София. Ты при любом раскладе полетишь со мной. Лучше не выводи меня из себя, хорошо?
Видимо, это риторический вопрос, ведь после слов, мужчина уходит за дверь, беззвучно закрывая ее за собой. Честно говоря, у меня не было в мыслях сопротивляться, ведь план, что созрел у меня в голове, напрямую связан с этим полетом. Все очень просто: в Европе относятся намного строже к закону и взяток, как я знаю, там не берут. У Романовского вряд ли будут так далеко связи и главное мое задание — как-то сбежать в ближайшее отделение полиции. Скажу, что меня похитили и попрошу временного убежища или безопасного полета домой, где уже как-то «спрячусь». Уеду в другой город и залягу на дно. Тем более, что у Нади есть знакомый, что может помочь с документами. И чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, буду вести себя тихо, но как это сделать если он захочет близости? Я не смогу подчиняться… Черт, это все усложняет.
Когда я поднимаюсь с кровати, успокоив шатающиеся нервы, замечаю, что на часах полдень. Не могу, не удивится, ведь для меня совсем несвойственно. На самом деле, сон пошел мне на пользу и сейчас чувствую себя уже намного лучше. Нет ни боли, ни тошноты. Главное — есть силы, чтобы противостоять.
Следующий день подходит на удивление быстро, пока я читаю книги, перенесенные из библиотеки. Книжный червь во мне прыгал от радости. На душе было на удивление спокойно. Может, повлияло то, что целый день Максима не было дома и я тревожно не смотрела на дверь комнаты все время, ожидая, когда он войдет. В ушах лишь звучал его хриплый голос, полный опасной хрипотцы. Не надо было быть искусной куртизанкой, чтобы понять, что Романовский был возбужденный до предела. Об этом говорило все: от напряженной позы, до явного выпирающего бугра в брюках. Во рту мгновенно от этой мысли становилось сухо. Так чего же он не взял того, что хочется? Он с легкостью смог бы подавить мое сопротивление и, как обычно, взять силой, но почему-то сдержался. Почему? На самом деле, об этом я не долго думала, ведь была только рада такому раскладу. Несмотря на то, что мое тело получает удовольствие вместе с ним, стыд и обида, которые появляются потом, такие навязчивые и мучительные, что каждый раз, когда Романовский оставляет меня одну после, эти чувства разъедают изнутри, отправляя в ад.
Вечером зашла Тереза, оповещая о том, что: «Максим Александрович уже ждет вас в машине, София Андреевна. Он просил, чтобы вы поторопились.» Хотелось бы мне забаррикадироваться и сорвать этот полет, но мной движет желание убежать и оно сильнее обиды. В принципе, к тому моменту я была уже полностью готова к выходу, поэтому не стала задерживаться.
И вот сейчас, идя по небольшой узкой тропинке вдоль темного сада, освещенная луной, чувствую, как сердце прямо-таки выскакивает из груди. За всем этим я даже не задумалась, что это мой первый полет, первый раз лечу заграницу, хотя даже не знаю куда. На душе невероятно спокойно, за что ругаю себя, ведь нельзя себя так вести рядом с хищником. Нужно всегда быть начеку. Глупая овечка.
Подхожу к огромному внедорожнику с затемненными стеклами и передо мной моментально возникает высокая фигура водителя, что учтиво открывает дверь, заставляя поежится, от непонятных ощущений. Не хочу внутрь. Не хочу оказаться в таком маленьком помещении вместе с Максимом Романовским. Но я скольжу в теплый салон автомобиля, сразу же прижимаясь к закрывшейся за мной двери. Не смотрю в его сторону, хотя всем чертовым телом чувствую темный взгляд на себе. Неожиданно, вздрагиваю, ощущая горячее дыхание возле уха. Опаляющее, оно подавляет во мне какое-либо сопротивление, настраивая каждый нерв на волну Максима Романовского.
— Я чертовски соскучился, птичка… — низко рычит он, закусывая мочку уха. — Чертовски… — еще ниже шепчет мужчина, вызывая волну дрожи вперемешку со страхом.
Горячий шершавый язык легко задевает кожу под скулой, чередуясь с влажными поцелуями и покусыванием чувствительной кожи. Машина бесшумно двигается по пустынной дороге, освещенной лишь светом полной луны, а мое сердце настолько громко и быстро стучит об грудную клетку, что кажется, это слышат все.
— Не надо… — все, что могу выдать я, лишенная какой-либо решимости. Когда он рядом, я начинаю вести себя совсем не так, как надо. Что-то внутри упорно придаёт меня перед этим зверем.
— Надо… надо, София.
31
Никогда и подумать не мог Романовский, что сдерживаться так тяжело. Считая себя взрослым мужчиной, он рассчитывал дать девочке немного времени, чтобы оклематься, смириться и принять тот уклад, в котором ей придется жить. Думал, что сможет заглушить бешеное желание работой, другими женщинами, но не тут то было. Максим топил это дикое необузданное чувство глубоко под слоем выпивки, старался держаться как можно дальше эти несколько дней, правда старался. Но стоило только им остаться вдвоем в таком чертовски тесном салоне авто, как Романовскому начало сносить крышу, как несозревшему подростку, впервые увидевшему голую женщину. Помещение моментально пропиталось запахом Софии, проникая под кожу и будоража каждый мужской нерв. Она пахла так мягко и сладко, как первый после зимы цветок, как магический эдельвейс или цвет папоротника. Хотелось побольше воздуха набрать в легкие, чтобы смаковать эту усладу постоянно. Каждый изгиб тела, блеск влажных губ или шелковистых волос будил в нем давние инстинкты пещерных людей. Каждый неровный вздох, неуверенный взгляд полный решимости заставлял чувствовать такое возбуждение, какого за свои тридцать лет Максим и не ощущал.
Максим не планировал брать ее в этом грязном для нее салоне авто, не хотел пугать еще больше своими темными желаниями, но не смог… Давая себе несколько мгновений для слабость, мужчина придвинулся почти вплотную, стоило Софии оказаться в поле его зрения. Вдохнул поглубже сладкий запах ее тела, касаясь кончиком носа чувствительного места под ухом и замечая, как девочка моментально зажимается. Это его только разозлило — ее упрямость и гребанная гордость. Но манила бы она Романовского, если была бы как остальные легкодоступные шлюхи? Нет, однозначно, нет. Ее отказы только возбуждали мужчину, желая воплотить в реальность самые грязные и темные фантазии, что мучили его по ночам, но всему своё время…
— Не… не стоит, — тихо пропищала девушка, цепляясь ногтями в его кожу на руке, стоило только лизнуть солоноватую кожу шеи.
Тело моментально прошибло новой волной возбуждения, неся в крови адреналин прямо к уже полностью готовому члену, что грозился порвать ширинку.
— Стоит… София, стоит, — почти шепотом сказал Максим, но все же добавил, беря себя в руки. — Но немного позже. Ты себе не представляешь даже, как я дико хочу тебя, детка.
София рвано вздохнула то ли от грязной фразы, то ли облегчения. Максим был точно уверен, стоит ему запустить руку в ее трусики и девочка окажется влажной. Так было всегда: желания ее тела вразрез расходились с тем, о чем девушка говорит. Она могла хоть сто раз сказать, что не хочет Максима, но как же сексуально она стонала под его мощным телом, как бурно кончала, забывая обо всем на свете. Большего подтверждения того, что она, как и он хочет и ждет их близости, и не надо было. Пускай девочка еще не осознает этого, но Максим пробудит в ней такие грани чувственности, что София сама будет просить прикоснуться к ней. Просто нужно немного больше времени и усилий чем он рассчитывал. София стала еще упрямей чем была, хотя тогда мужчина держал себя в руках. Не позволял внутреннему зверю сломать еще маленькую девочку. Она бы наверняка не выдержала его напора. Сейчас же у Романовского есть что ей дать и он может брать от нее то, что ему хочется. Единственное, мужчина не учел то, какие чувства у него появляются к ней. Непонятные и раздражающие. София всегда была ему не безразлична, но сейчас это чувствуется совсем по-другому. Ее хочется защищать от самого себя, хочется сделать так, чтобы она также тянулась к нему. И это странно хотя бы потому, что еще ни одна девушка не вызывала у него подобного.
Уже через сорок минут машина остановилась прямо напротив высокого трапа прямиком к огромному частному самолету. Максим всем телом чувствовал, как девочка переживает и даже догадывался, почему. Это ведь ее первый полет и ему чертовски нравилось то, что именно с ним у Софии случается все впервые. Он чувствовал себя гребанным всемогущим суперменом еще и тогда, когда она становилась просто рядом. Дюймовочка дышала ему в грудь и в сравнении с его мощной фигурой казалась хрустальной. Каких усилий стоило во время секса, чтобы просто не сломать ее нежное хрупкое тело под своим.
Казалось, за своими переживаниями она и забыла о Максиме и о том, что ее долгом было постоянно перечить ему. Послушно подала руку, укладывая в большую мужскую ладонь. Спокойно вышла из авто и так же молча, поднялась в теплый салон самолета. Максим проводил ее к мягким креслам возле иллюминаторов, не сводя глаз с сочного силуэта.
В эту же секунду возле образовалась до приторности услужливая стюардесса. В любой другой момент мужчина бы воспользовался ее доступность, но сейчас, кроме отвращения ничего не вызывала. В другой раз она бы уже скакала у него на коленях, но что-то внутри настойчиво протестовало против этой идеи. Хотя он, итак, уже был на взводе, но и намека не было на возбуждение к этой стюардессе, когда сразу напротив сидела его девочка.
София все время оглядывалась по сторонам, как пугливая зайка и все больше возрождалось желание защитить и уберечь ее от всего на свете. Ни одна другая женщина не вызывала подобных чувств, поэтому ему все еще было тяжело понять, что все значит и как этим пользоваться.
— Что-то пожелаете? — поинтересовалась женщина, разглядывая Романовского.