В таблоидах он представал как женоненавистник, поэтому ее слова немного успокоили меня.
— Могу я еще чем-нибудь помочь? — спросила я, когда закончила нарезать фрукты.
Она протянула мне корзинку с нарезанным хлебом. — Можешь отнести это Коннору, чтобы он на секунду поставил его на барбекю?
— Хлеб? — уточнила я, подняв брови.
Она закатила глаза.
Выйдя в сад, увидела Коннора, переворачивающего бифштексы с таким серьезным видом, словно это была задача, требующая предельной сосредоточенности. Мужчины и их мясо. Папа тоже всегда придавал большое значение барбекю.
Я подошла к парню своей сестры. — Фиона послала меня передать тебе это.
Он с улыбкой взял корзину. Коннор часто так делал. Он казался спокойным и расслабленным, идеально подходящим для кого-то вроде Фионы, которая всегда была на взводе. Прежде чем он успел положить первый кусок на барбекю, я схватила один себе и откусила. Просто умирала с голоду. Еда в самолете была несъедобной, так что смогла проглотить только сухие булочки с чеддером, которые подавали к основному блюду.
Коннор усмехнулся. — Ксавье будет рад видеть рядом с собой кого-нибудь, кто тоже любит поесть.
Я сглотнула и пожала плечами. Коннор с его атлетическим телом и Фиона с ее модельными размерами, вероятно, даже не купили бы хлеба, если бы не я.
— Какой он из себя? — спросила я. — Фиона была не очень откровенна с информацией о нем, а в интернете его образ не очень-то позитивный.
— Он эгоцентричный, высокомерный Казанова… и мой лучший друг.
— Тогда тебе следует пересмотреть свой жизненный выбор, — сказала я со смехом.
— Туше. — Глаза Коннора весело блеснули. — Он неплохой парень. И верный.
— Судя по тому, что я слышала, нет. Он меняет женщин быстрее, чем другие меняют нижнее белье.
— Точно. — Он обвиняюще ткнул щипцами для барбекю в мою сторону. — Думал, Фиона ничего тебе о нем не рассказывала.
— Она упомянула об этом, но больше ничего. То же самое как я уже и сказала, можно прочитать в желтой прессе.
— Он в раке[6] и трахается. И точка, — сказал Коннор с извиняющейся улыбкой.
Мои щеки вспыхнули. — Рак? — Слышала об этом термине, когда читала о регби, но забыла, что он означает.
— Это когда они все обнимаются, — подсказала Фиона, сердито глядя на Коннора, подходя к нам. — Следи за своим языком. Моя сестра не такая, как я. У нее чувствительные уши.
Я фыркнула. Обо мне многое можно было сказать, но уж точно это. Никогда не была нежным цветком.
Коннор подмигнул мне, когда Фиона отвернулась. Затем обнял ее за талию и притянул к своей груди для крепкого поцелуя. Я взяла корзинку с хлебом и вернулась к столу, не желая смотреть, чем они занимаются. Ее слова о массаже ягодиц еще некоторое время будут преследовать меня.
Я опустилась на один из садовых стульев, глядя на безоблачное летнее небо Сиднея.
Он трахает и в р ак е .
О Боже, во что я ввязываюсь? Затем закрыла глаза, смена часовых поясов догоняла меня. Мне нужно несколько часов, чтобы выспаться.
Мягкие шаги заставили меня снова открыть глаза.
Фиона села рядом со мной с понимающим выражением лица. — Не волнуйся. Ксавье и пальцем к тебе не прикоснется. Ты не в его вкусе.
Я посмотрела на свои изгибы и пожалела, что проглотила третий кусок хлеба. — Почему же?
Фиона осторожно положила в рот кусочек манго — ее вариант закуски. — Слишком много усилий. Ксавье предпочитает, чтобы все его «завоевания» были легкодоступными и незамысловатыми. Ты — ни то, ни другое.
— Откуда тебе знать? Может, я изменилась? — Мне пришлось улыбкой смягчить нотку горечи в своих словах.