— У нас с ним НИЧЕГО!!
— Как занимательно, — его взгляд чернеет и разгорается огнём инквизиции, — Значит, вот чья ты, детка. Он ведь не предложил твоей помощи с шоу, хотя я просил. Не захотел тобой делиться. Я его понимаю. Что же ты творишь, девочка? Мужику от тебя совсем крышу снесло. А если это придурок ему сейчас мозги вышиб? Света, сука, поставила свою подпись на перчатках Назира. К ним претензий быть не может, но по характеру рассечения я могу сказать, что у соперника в перчатках были вшиты свинцовые пластины.
— Что будет с Ромой? — я холодею, примерно представляя, какой вес удара он получил в голову.
Роман 11
— Ромыч, мать твою! Ты же понимаешь, что вестись на ущемлённую гордость Назира — это тупо. Откажись. Давай накинем килограмм, ты в пограничном весе, — Ярослав рассекает раздевалку, как клетку. Я его понимаю, он мне не верит. Не верит в спортивный интерес и если бы он знал правду, что я иду добровольно получать в голову из-за девчонки, сам бы мне навешал прямо здесь.
— Нет, я сказал, — встаю с массажного стола, — Бой будет. Я уже не сольюсь. Возвращай сюда всех, люди под дверью стоят.
— Ну как знаешь, — цедит сквозь зубы друг. Выдыхает и подаёт мне кулак, по которому я бью своим, — Раскатай его.
— Не сомневайся, — чувствую, как вены разрывает возбуждение. Оно примерно такой же силы, как от запаха, от одного безумного запаха Алисы. Единственное, что сейчас способно меня остановить — это войти в ее тело. И чтобы она клялась мне чертовой любви. Только так. Я хочу прав на эту женщину, полных, неоспоримых прежде всего ею самой. Хочу ее капитуляции, преданного взгляда, каждую ночь и не согласен на меньшее.
— Выход, Ром, — мне на плечи ложится халат, чтобы не остыли мышцы, и мы выходим в коридор, где нас тут же окружает стена охраны. Напрягает, что в этот раз все слишком серьезно. В первый с Назиром бой все вышло «по-ребячьи», вышли, махнулись. Я выиграл.
— Не ведись, — мне подают в рот капу, — Назир любит побегать. Подсекай при первой возможности и в партер уводи, — киваю головой в ответ на все наставления.
Лучи прожекторов на несколько секунд меняют положение и освещают зал, открывая моим глазам картину, от которой хочется убивать. Алиса стоит рядом с Ярославом и держит его за рукав пиджака. Бл*ть! Сука! Когда они успели познакомиться? Он накрывает ее руку своей. Освещение снова меняется, и теперь я могу только отпустить срывающуюся с катушек адекватность. Давление глушит уши, по-хорошему, мне надо остановить бой. Но она смотрит.
— Бой! — соперник кружит. Это бесит. Рывком сокращаю расстояние между нами и бью двойку. Ай! Хорошо зазвенела. Назир бывший боксёр, поэтому, расстояние вытянутой руки для него комфортное. Стоит очень уверенно, знает, что я его свалю сразу же, как только он ошибётся. Пробивает. Отвлёкся. Я не могу выбросить девушку из головы. Злость затапливает, и я пру сериями на оппонента. Чего блин? Какие нахрен локти? Не было их! Ритм боя сбивается, и я пропускаю хлесткую плюху. Скулу сводит. Да ладно? В прошлый раз сила удара была меньше. Делаю захват, подсекаю, и мы улетаем в партер. Болевой. Ёрзает гад, скидывает меня. Судья возвращает в стойку. Прожекторы снова меняют фокус, и я вижу Алису с Ярославом на том же месте. Гадство… Он целует ее руку. Висок обжигает тяжестью удара. Я плыву. Ну пиз*ц… Предметы меркнут и расплываются…
Перманентный яркий свет и запах нашатыря сводят с ума, но глаза открыть я не могу.
— Говорите с ним, — уверенный мужской голос вклинивается в сознание, — Он в отключке третьи сутки. Мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить кому, — хлопает дверь, а под ногами человека мерно поскрипывает пол.
— Ты как, мужик? — Ярослав подходит ближе, — Что тебе, блин, там такого снится, что ты к нам назад не хочешь… — голос усталый. Реально переживает? Трогает мою женщину и печётся о моем здоровье? Делаю титаническое усилие и привожу язык в движение, разлепляя пересохшие губы.
— Нахрен пошёл, — сил больше нет, провариваюсь снова в темноту. Туда, где мне хорошо, где она — моя.
Чувствую запах отца, он с кем-то тихо разговаривает в коридоре. В голосе резкие, нервные ноты, да я знаю, что он сейчас думает. Ну и пусть. Снова накатывает сон, но не темнота, и этот момент меня сильно радует.
Просыпаюсь уже утром от обыкновенного холода. Открываю глаза, прислушиваясь к ощущениям. Голова болит, но не внутри, а снаружи, не тошнит и хочется есть. Замечаю справа движение, и ко мне подбегает немолодая медсестра.
— В себя пришёл, хороший ты мой, — она помогает укрыть ноги, — Я сейчас врача позову. Девочка твоя ушла только, но ей поспать пора. Четверо суток около тебя, почти не евши.
— Девушка? — сердце ухает, оно не отказалось от своих предпочтений ни на секунду, пока я мозгом ненавидел любой образ любимой женщины.
— Конечно, — медсестра кивает и смотрит на меня с подозрением, — У тебя не амнезия случаем? Как зовут помнишь?
— Роман Фетисов.
— Ну и слава Богу, а то тут все вокруг тебя с ума посходили.
Значит, это не бред? Алиса была со мной… Она сплетала наши пальцы, что-то шептала на ухо, а я не мог разобрать ни слова, мне было просто хорошо и жизненно необходимо растворяться в ощущении ее близости. Сознание качало в эйфории, как на волнах, иногда на руки падали редкие тёплые капли слез. Ощущал ее нежные губы на своих щеках. Я все это придумал? Или нет? Ты — помешан, чувак, ты — болен… Зачем я купил этот чертов клуб?
На завтрак приносят пустой куриный бульон, корзинку хлеба и сладкий чай. Пока молоденькая медсестричка сервирует прикроватный стол, медленно раскладывая на нем приборы и тарелки, в палату заходит Ярослав в небрежно накинутом на плечи белом халате.
— Ну, Ромыч, ты даёшь! — недобро слежу за ним глазами, пока он берет стул, придвигает его ближе ко мне и садится, — Я должен, наверно, извиниться перед тобой… Что так все вышло, — стискиваю зубы и ничего не отвечаю. В голове сверлит только один вопрос и я, не выдерживая, цежу его сквозь зубы.
— Спал уже с ней?
— С кем? — друг удивлённо вскидывает брови, черт почти искренне у него выходит, — Я вообще о Свете пришёл поговорить… Отправил ее к родителям, пусть голову полечит. А ты будешь знать, как больных баб трахать! Дура решила посмотреть, как ты по клетке будешь летать от перчаток с утяжелителем…
— Нахрен твою сестрицу! — я дёргаюсь, задеваю стол с завтраком, и он с грохотом летит на пол. Меня скорчивает от резкой боли в затылке, и я опускаюсь на подушку, прикрывая глаза.
— Выйди отсюда. Живей давай. Пришли через десять минут санитарку и новый завтрак. Сама больше не появляйся, — Ярослав с пренебрежением выпроваживает за дверь нерасторопную медсестру, которая рисовалась перед нашими лицами последние пару минут в надежде привлечь внимание, — Я понял о ком ты, — делает паузу и возвращается к стулу, — Не стану отрицать, что девочка мне «зашла». Познакомился с ней минут за десять до твоего боя, она мне отказала в близком общении. Алису привёл в клуб один парень, кажется, ее брат, чтобы она поставила мне экшен — шоу.