Чувствуя, что мое возбуждение сбавляет градус, резко раздвигает мои бедра, убирает полоску трусиков в сторону и проходится языком по моим влажным складочкам.
— Какая ты мокрая, моя любимая девочка, — прижимается губами в откровенном поцелуе и легко прикусывает распухший клитор, заставляя меня выгнуться ему навстречу и застонать от пронзительно-сладкого удовольствия, — Кричи для меня…
Мои пальцы зарываются в его волосах на макушке и дергают голову назад в попытке затормозить накрывшее нас безумие. Рома останавливается, возвращается к моему лицу, смотрит на меня пьяными, затуманенными глазами, и я понимаю, что не хочу, чтобы сейчас все закончилось. Притягиваю его губы к своим.
— Почувствуй, какая ты вкусная там, — он шепчет мне между поцелуями. Я обвожу языком контуры его губ и ощущаю, как мужское тело прижимает меня к полу сильнее, вдавливаясь холодной пряжкой ремня в горячую, влажную полоть между моих ног.
— Рома… — тело бьют мурашки от жарких поцелуев на нежной шее. Мои руки сами тянутся к мужскому ремню, расстёгивают его и штаны, стягивая их вниз, — Возьми меня, — я интуитивно ощущаю взрыв в его голове, и Рома перестаёт сдерживаться.
За несколько секунд его одежда улетает к моей и сильное, тренированное тело накрывает меня сверху, возвращая головокружительные, вкусные поцелуи в губы и крепкие ладони на бёдрах.
— Моя девочка, — он входит в меня одним толчком, — Черррт… — прижимает к себе крепче, — Тебе не больно? Ты слишком узкая.
— Не останавливайся, — шепчу ему, прикусывая солоноватую кожу на плече и развожу бёдра в стороны максимально, принимая его член на всю длину, — Аааххх…, - впиваюсь ногтями в спину и отдаюсь полностью ритмичным толчкам в своё тело.
— Дикая лисичка, — рычит мне в губы Рома, подхватывает под поясницу и начинает насаживать меня на себя ещё резче, изменяя угол и глубину проникновения.
В моей голове плывет туман, тело искрит фейерверками, подчиняясь только одному мужчине. Единственному, невероятному… Удовольствие накатывает, сводя судорогами пальчики на ногах, бежит вверх по позвоночнику, дурманит, вырывая из груди громкие стоны.
— Давай вместе, моя сладкая, — его тело вибрирует на тех же волнах, — Кончай детка, — сквозь бессвязный эротический бред, в голову просачивается здравая мысль.
— Не в меня, Рома, — он на пару секунд замирает, впивается расширенными до размеров радужки зрачками в мои глаза, и меня сносит его яростью, смешанной со страстью.
— В тебя, — перехватывает мои руки, заводя вверх за голову, сминает мои губы в собственническом поцелуе и нас уносит. Я чувствую как сжимается мое лоно, с удовольствием принимая горячие толчки спермы. По плечам мужчины проходит дрожь и он отпускает мои руки, позволяя обнять себя.
Несколько минут мы лежим не двигаясь, нам хорошо и мне уже кажется, что да, только так правильно. Но реальность возвращается неумолимо. Так нельзя! Нельзя признаваться в любви и непредохраняться, когда уже есть ребёнок от другой женщины!
Почувствовав надвигающийся с моей стороны холод, Рома отстраняется, выходя из меня. Я отскакиваю от него ещё дальше, поправляю белье и натягиваю на себя платье, ощущая, как трусики пропитываются вытекающей из меня вязкой жидкостью.
— Алиса, — Рома перехватывает мои руки, — В чем дело? — повышает голос, — Куда ты собралась?
— Ничего не изменилось, Рома. Секс ничего не меняет, — дрожащими руками надеваю колготки и засовываю ноги в ботильоны, — Вызови мне такси.
Рома натягивает штаны и не даёт мне надеть пальто.
— Алиса, — его голос жёсткий и вкрадчивый, — А если ты беременна? Мы не предохранились ни ночью, ни сейчас, — его передёргивает от того, как тяжело ему себя контролировать, — И черт! — он прижимает меня к стене, расставляя руки по бокам, — Я не жалею, маленькая. Не уходи.
— Я решу этот вопрос, Рома, — жёстче, жёстче голос Алиса. Не плакать.
— Значит, трахаться со мной понравилось, а для остального рылом не вышел? — грубо впечатывает в мои губы поцелуй, зажимая щеки пальцами. Больно… Почему я сейчас ощущаю, что ему больнее?
— Пошла вон… — сплевывает слова мне в лицо и отпускает. Кулак летит в стену возле моей головы, а пальто к ногам — это контрольный в голову, — Тебя отвезут, куда скажешь. Такси не потребуется, — разворачивается и уходит в комнату, даже не обернувшись.
Глаза слепнут от накативших слез, я выхожу из квартиры практически наощупь. Грудь жжёт, в голове звенит его «Пошла вон…»
— Алиса Игоревна, куда едем? — из троих парней остался только водитель. Он смотрит на меня через зеркало заднего вида и ждёт ответа.
— Домой, — выдыхаю я и называю адрес.
*«In God We Trust» («На Бога уповаем») — официальный девиз США. Фраза печатается на оборотной стороне ныне выпускающихся долларовых банкнот.
Турция. Стамбул
Элена. (Мама Алисы)
— Как она? — подбегаю к мужу, сидящему под дверью операционной. Он встаёт с пластикового кресла и нежно обнимает меня за плечи.
— Все под контролем. Недавно выходила медсестра и сказала, что наркоз Лана переносит хорошо, аппендицит негнойный. Думаю, что врачи уже близки к завершению, — напряжение эмоционального дня заставляет меня уткнуться носом в грудь любимого мужчины и судорожно вдохнуть родной запах одеколона, — Meleğim (ангел мой), пожалуйста, только не переживай. Я уже отдал распоряжение юристам, они готовят документы на выход из партнёрства с этим arza (больной на всю голову). Но должен сказать тебе, что я в настоящем шоке. И как только сам не разглядел в девочке тебя? Вы с ней удивительно похожи.
— Не делай этого, Арслан, — поднимаю голову и смотрю мужу в глаза, качая головой, — Алиса осталась в Москве не потому, что не смогла улететь, а потому что ее сердце там.