— Пойдёмте с нами, Алиса Игоревна, — один из них подхватывает мой чемодан и несёт к выходу. Заботится? Да ну, чтобы не сбежала.
— Алиса, — на выходе в меня вцепливается мама, — Что происходит? — я смотрю на неё такую испуганную, несчастную и не могу сказать правду. Набираю в лёгкие побольше воздуха, — Ошиблись, мам, — выдавливаю улыбку, — Представляешь? Говорят, штраф не заплатила за двойную сплошную. Вот поеду разбираться.
— Так как же теперь лететь? — она не может скрыть, как ее разрывает. Я ее понимаю, там, в двух часах лета, моей сестре нужна мама.
— Лети, мамочка, — целую ее и крепко обнимаю, — Ну не плачь, пожалуйста, я решу этот странный вопрос и тоже приеду.
— Обещаешь, доченька? — женщина поднимает на меня наполненные надеждой и любовью глаза, и я киваю ей в ответ.
— Обещаю.
Алиса 16
Чёрный внедорожник тормозит возле элитного жилого комплекса, замки блокировки дверей отщёлкиваются. Первым из машины выходит мужчина, сидевший справа от меня и подаёт руку.
— Алиса Игоревна, идите за мной, — отдаёт распоряжение ещё двум мужчинам оставаться на улице, и мы заходим в подъезд.
— Что-то слабо похоже на отделение полиции, — я не удерживаюсь от сарказма, — И с каких пор доблестным стражам правопорядка хватает на классические костюмы от «Версаче»?
— Вас ждут, Алиса Игоревна, — мой конвоир непробиваем, — У меня нет полномочий говорить с вами.
— Да куда уж тут, конечно, — на самом деле, всю дорогу я искренне радовалась, что меня не втягивали в разговор. Ибо могла сорваться и высказать все, что думаю совсем не тем людям. Зато сейчас мой горшочек полон, он кипит, а я просто горю желанием пообщаться с автором этого балагана.
Мы заходим в стеклянный прозрачный лифт и поднимаемся на самый последний этаж. Кто бы сомневался.
— Дверь открыта, входите, — мужчина в костюме указывает рукой на одну из двух квартир, — Я останусь снаружи.
Делаю шаг за порог и с силой захлопываю за собой дверь, волна удара гулом разносится по подъезду, а со стены падает небольшая деревянная ключница.
— Решила разгромить мою квартиру? — из комнаты мне на встречу выходит Рома, — Или просто эффектно появляешься?
— Ты и твой отец совсем офигели? Я вам ничего не должна. Откуда в базе таможни появилось дело о краже ювелирных изделий?
— Алиса, давай поговорим спокойно.
— Ты сейчас шутишь, Фетисов? — шиплю я ему в лицо. От злости у меня сводит мышцы шеи, — Да ни один суд не даст ход этому делу. Ты же уже наверняка знаешь, что я могу вывести из кампании ещё десять раз по столько же! Хоть наличными, хоть металлом, хоть камнями!
— Лисичка… — он делает шаг в мою сторону, — Вся информация уже уничтожена. Я не мог дать тебе улететь, прости меня, когда узнал, что могу больше тебя не увидеть, чуть с ума не сошёл.
— Ты даже не понимаешь, что натворил, Рома… — обречённо качаю головой, обхватываю себя за плечи руками и прижимаюсь спиной к стенке с рельефной гипсовой плиткой, — Я не видела маму с самого детства. Я держала ее руку в своих руках, а ты… Ты заперся, как слон в посудную лавку, и все разбил. Просто ради своего эгоизма, ради долбаного удовольствия легиона чертей в твоей голове… — мой голос садится и затухает, — Не дал мне уехать к тем людям, которые, может быть, первый раз в жизни могли мне дать полноценную любящую семью.
— Девочка моя, — он стекает по стене рядом со мной вниз и пытается притянуть меня к себе, — Что тебе наговорила Кристина? Почему ты уехала и не дала шанса все объяснить? Я все знаю, про твою бабушку и родных, это ничего не меняет. Ты очень нужна мне. Поговори со мной, пожалуйста.
— Нам не о чем говорить. В вашем мире свой «In God We Trust»*, а в моем свой. Я уеду, а ты…. Просто делай, что должен. Женись на Свете, пусть она рожает тебе здоровых детей…
— Алис, при чем тут Света и дети? — он сгребает меня в объятья, пытаясь заглянуть в глаза, а я упираюсь в его плечи кулаками, — Я люблю тебя…
— Это ложь! — от его признания мне становится тяжело дышать. Да как он вообще смеет… Хлесткая пощечина приземляется на его щеку, и я замираю, потрясённая тем, что он позволил мне это сделать.
— Бей ещё, — он говорит резко, надсадно, смотрит мне прямо в глаза. Меня затягивает на глубину его страсти, — Бей сразу столько раз, сколько хочется, — я вижу на его лице ещё до конца не зажившие следы драки, и мои руки опускаются. Собираю остатки сил, концентрирую их в трясущихся ногах, пытаюсь резко встать, чтобы уйти, но он перехватывает мои руки и заводит их за спину, прижимаясь своими губами к моим, — Пусти! — кричу ему в губы, а меня трясёт. Сознание мутнеет от запаха его возбуждения, по низу живота растекается жидкий свинец.
— Просто до одури люблю, я ничего не могу с этим сделать, — целует меня глубоко, жадно, словно я — родник, а он не может напиться.
Стягивает с моих плеч пальто, я теряю равновесие и, мы, не прерывая поцелуи, падаем на него.
— Рома, это неправильно, то что мы делаем, — я пытаюсь воззвать к адекватности, но шерстяное платье летит в сторону, а горячее мужское дыхание скользит по моим щекам, смешиваясь с нежными поцелуями, и спускается по шее вниз до груди.
— Правильно, девочка моя, — сильные руки сминают кружево, и я чувствую, как Рома обхватывает губами мои соски по очереди, втягивает в себя, на несколько секунд сжимает ладонями груди с обеих сторон, зарывается в ложбинку между ними носом и глубоко вдыхает мой запах, — Твоё место в моей жизни, в моей постели подо мной, как сейчас, — он спускается поцелуями по моему животу, поддевает пальцами резинку колготок и тянет их вниз. Расстёгивает замки ботильонов, снимает обувь с ног и расправляется с колготками, отправляя их в сторону платья.