Мы с Метином вышли в двор и, найдя лопаты, начали рыть могилу. А я вспомнил, как в первый раз увидел Уфука. Такой малец был, но уже тогда мог постоять за себя, не разрешал обижать. А я прикипел к нему. Хоть и не показывал. Привязанность — это слабость, и в моем мире — небывалая роскошь. Но я учил его. Брал с собой в тир, проводил спарринги, вводил в курс бизнеса. Мне казалось, что пацан станет моим преемником. Правой рукой. И он им стал. Я доверял ему многое. А теперь стою и рою яму, чтобы его похоронить. В этом е*анном мире вообще существует такое понятие, как справедливость? Почему умерла чистая, невинная душа, а не я? Почему я жив?!
Закрываю глаза и по памяти воспроизвожу лица каждого из своих врагов из тех, кто был там! Они все трупы. Я из-под земли их достану, но смерть паренька и покушение на Марианну будут отомщены.
Мы как раз вырыли яму, когда подъехали Керем и Тезер. Парни все поняли без слов. Вернулись в дом, набрали в таз воды и стали обмывать тело Уфука, как того требовали традиции.
— Марианна, — обратился Метин к девушке, — поищи белую простынь.
Девушка кивнула и пошла на поиски нужной вещи. Она молча принесла и отдала нам. Мы завернули Уфука в ткань и на руках вынесли на улицу. Аккуратно опустили в вырытую могилу. Тезер стал читать строчки из Корана по памяти, а мы за ним повторять.
Похороны прошли, словно в тумане. Я машинально все делал. Мы закопали тело Уфука. Вернулись в дом, помылись и сели поминать. Начался трехдневный траур. Мы не говорили о том, что произошло. О делах. О месте. Мы вспоминали Уфука и чтили память о нем.
Марианна все это время старалась нам помочь. Готовила, убирала, старалась максимально облегчить нам боль. Она перевязала каждому из нас раны, полученные после перестрелки. А сама с ног валилась. Похудела, осунулась, вся в синяках.
В первую же ночь после похорон, когда она переодевалась, я увидел синяки на ее теле. На груди, животе, бедрах. И у меня снова выступили на глазах слезы. Неужели эти твари посмели ее так унизить? Меня унизить. Они, что, изнасиловали ее?!
Я не мог задать этот вопрос вслух. Притянул ее к себе и обнял за талию, уткнувшись лицом в ее живот. Меня, словно какую-то с*чку, сотрясало от рыданий. А Марианна была рядом со мной. Гладила по волосам, по спине, успокаивала. В конце она села передо мной на корточки и подняла мое лицо к своему. Посмотрела в глаза.
— Они не трогали меня, Берк. Слышишь? Они не трогали.
— Прости.
— Тебе не за что просить прощения. Это не твоя вина.
Я рассмеялся, но юмора в этом смехе не было. Как же, не моя вина. Это все моя вина. И только моя. Но ничего, я все исправлю.
— После траура я попрошу тебя кое-что сделать, джаным. И хочу, чтобы ты это сделала. Не задавая вопросов, ничего.
— Что именно?
— Пообещай.
— Я не могу дать ответ, пока не узнаю, на что соглашаюсь.
— Марианна, — устало сказал я и притянул девушку к себе на колени. Она тут же обняла меня за плечи.
— Больше никто тебя не обидит, слышишь? Ни одна душа. Но тебе нужно мне довериться. Ты веришь мне?
Она ответила без колебаний.
— Да.
Облегчение наступило сразу. Обнял ее и поцеловал.
И вот траур закончился. Теперь пришло время просить ее исполнить мою просьбу.
Марианна сидела на кровати и расчесывала волосы, когда я вошел в комнату, она тут же улыбнулась. Но при виде выражения моего лица улыбка моментально спала с лица девушки.
— Берк, что случилось? — столько беспокойства в голосе.
— Помнишь о просьбе, о которой я собирался тебя попросить?
— Да.
— Тебе нужно уехать.
Глава 25
Марианна