— В ВИПе камеры.
Марианна прикусила губу и сделала глубокий вдох.
— У Ольки отец больной. Ему хуже стало, срочно деньги нужны. Еще и мама с младшим братом на ее шее.
— Ты знала, что она деньги украдет?
— Нет!
— Сколько ей нужно?
— Двадцать тысяч евро.
Я просто кивнул. Конечно, Олю я накажу за это. Но деньги дам. Если бы она сразу пришла ко мне, то все бы обошлось.
— А соврала зачем?
— Чтобы ты ее не наказывал.
— Думаешь, тебя не накажу? — у Вебер перехватило дыхание, и она снова заерзала на мне. Хватка в волосах стала сильнее.
— Твою мать, Марианна, не двигайся!
— Накажешь. Но. Мне уже нечего терять, а у Ольки брат и родители.
— А у тебя отец, — надавил на ее мозоль. Вебер прикрыла глаза, и когда открыла, в них столько боли было.
— Я знаю. И я никогда не прекращу попыток сбежать обратно к нему.
Улыбнулся и, выпустив ее волосы, погладил ладонью ее скулы, спустился к шее и слегка сжал.
— Ты же понимаешь, что тебя не отпустят?
— А ты отпустишь? — шепчет, и вызов в глазах.
— Нет, — честно отвечаю. Потому что это правда. И не потому, что ее живьем не выпустят, она нужна заказчику. А потому что я сам ее не отпущу. Со мной будет. Моей.
— Я. я просто хочу знать, что с ним все хорошо.
— Тебе лучше забыть о прошлой жизни, крошка Мари, — опускаю руки ей на талию и разворачиваю, чтобы лицом ко мне сидела.
— Я не могу! Это моя жизнь.
— Теперь уже нет. Это все твоя жизнь, — обвожу руками обстановку вокруг.
— Не знаю, кому ты перешла дорогу, или твой отец. Но живой ты не выберешься. Если бы хотели выкуп за тебя, то давно бы просили. Теперь сложи один плюс один.
— Но ты же не бесплатно меня похитил и держишь! Тебе платят. У моего отца много денег, он заплатит больше.
Я улыбаюсь, какая же она глупенькая. Жизни не видела, живет в мире с единорогами.
— Ты даже не представляешь, какие люди замешаны в твоем похищении. Твой отец для них — песчинка в пустыне.
В ее глазах слезы. И мне снова хочется ее утешить. Обнять и укачивать. Но я не хочу давать ей пустых иллюзий.
— Я рос на улице, джаным. Я не знаю, что такое материнская ласка и отцовская защита. Только знаю, что есть закон — или ты, или тебя. Поэтому я всегда выберу себя.
Ее лицо стало печальным. Она смотрела на меня с такой нежностью, от которой не по себе становилось. Захотелось встряхнуть ее и сказать, чтобы не смотрела так. Затем она наклонилась и легко-легко поцеловала в губы.