Алек провел кончиком языка по своим жемчужно-белым зубам, и я захотела сделать то же самое своим языком.
Успокойся девочка.
— Да, когда был ребенком мне пришлось носить толстые металлические брекеты два года. Отстой, но это того стоило.
Я вздохнула.
— У тебя очень красивая улыбка. Не знаю, нравится ли мне она... кажется неправильным кому-то иметь такую улыбку.
Я не пыталась флиртовать с ним, я просто была честна.
Алек бросил на меня пристальный взгляд, прежде чем в его больших голубых глазах появились искорки веселья.
— У всех моих братьев красивые улыбки, это досталось нам от отца. У Доминика, Кейна и у меня есть ямочки, они у нас от мамы. Ямочки Доминика видны, когда он разговаривает, настолько они глубокие, но мои видны только, когда я улыбаюсь. У Кейна есть ямочка только на одной щеке, когда он улыбается, но ты можешь увидеть ее только с близкого расстояния, потому что через нее проходит шрам. Говоря о Кейне, у него улыбка, которую не стоит упускать, она меняет его лицо.
Я проигнорировала комментарий о шрамах Кейна, потому что не хотела быть грубой и спрашивать, как он их получил.
Хотя я подумала о его улыбке и прикусила нижнюю губу.
— Я уже заметила это. Он кажется пугающим, когда не улыбается, но, когда он улыбается... Боже мой, он потрясающий. Я не верю в секс на одну ночь, но если он мне улыбнется...
— Он не улыбнется тебе, — отрезал Алек, в его глазах, как и на лице, не осталось и тени веселья.
Я нахмурилась. — Почему это тебя заботит?
— Котенок, когда ты находишься в моем присутствии, я не хочу слышать от тебя разговоров о моих братьях. О любом из них.
Когда я нахожусь в его присутствии?
— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Иисусом?
Алек пожал плечами.
— Я, возможно, самый близкий человек к Иисусу на земле, котенок.
Что. За. Хрень?
— Ты тщеславный кусок дерьма! Как ты смеешь сравнивать себя с...
Я замолкла, когда Алек расхохотался, он согнулся пополам, хлопая левой рукой по своему колену и опираясь правой о стену для равновесия.
— Твое лицо! — Алек проревел сквозь смех. — Видела бы ты свое лицо!
Я ненавидела его.
Я не знала его настолько хорошо, но ненавидела его, и позволила ему переехать ко мне.
Я официально потеряла свой чертов разум!
Гримасничая, я обернулась. — Сбавь тон и следуй за мной.
Алек продолжал смеяться, пока шел за мной по узкому коридору.
Я вошла на кухню, объединенную с гостиной, и остановилась.
— Здесь сразу и кухня и гостиная, потому что нет разделяющей стены. Это маленькая квартира с одной спальней, но она мне подходит.
Я оглянулась на Алека, который осматривался.