— Я не преследую тебя, Лара. Я жду, пока ты закончишь работать, чтобы мы могли поговорить.
— Какую часть выражения «Я не хочу говорить с тобой» ты не понимаешь? — спрашиваю я, открывая дверцу машины.
Он оказывается рядом и прижимает меня к машине, упершись руками в ее крышу по обе стороны от меня. Он фактически поймал меня в ловушку.
— Ноа, — бормочу я, чувствуя, как слабеют колени.
— Мы должны поговорить.
Я ненавижу, когда он диктует мне, что делать. Раньше любила. Теперь ненавижу.
— Нет, — говорю я, пытаясь оттолкнуть Ноа от двери. Я хочу убраться отсюда.
— Лара, — выдыхает он. — Ты оставила меня, съехала с квартиры без единого слова и не дала мне даже секунды на объяснения. Я поехал на обучение, и я на тебя не давил, так? Я хотел, чтобы у тебя было твое время, и уважал твое право на свободу, так? Но теперь я устал ждать. Мы поговорим.
— Нет.
— Боже, когда ты успела стать такой бестолково упрямой?
От его слов я злюсь еще больше. Но пока усилием воли сдерживаю гнев.
— Я не готова говорить с тобой и не думаю, что когда-либо буду готова. — Я резко и глубоко вдыхаю. — А теперь отвали от меня, Ноа. Или я закричу.
— Серьезно? — Он кажется уязвленным. — Какого черта?
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, но быстро отвожу взгляд.
— Потому что ты делаешь мне больно, и я сказала тебе, чтобы ты оставил меня в покое. Ты ведешь себя неуважительно. Мне это надоело.
Ноа смотрит на меня.
— Когда ты начала меня так сильно ненавидеть? Боже, мы через столько всего прошли вместе, когда умерла твоя бабушка, и ты просто бросила меня, не дав ничего объяснить?
— Объяснить? — кричу я. — Объяснить? Ты целовал другую!
— Это было не то, что ты думаешь. Я думал, ты лучше меня знаешь, Лара. Я бы никогда не причинил тебе боли. Если бы только позволила мне объяснить. Хватит прикрываться своими комплексами, Лара. Ты же знаешь меня!
Я вздрагиваю.
Комплексы. Да, так и есть. Потеряв Ноа, я потеряла уверенность в себе. Когда мы только познакомились, я и не задумывалась о том, достойна ли его. В тот день, когда я потеряла Ба, моя уверенность уплыла прочь, словно она забрала ее с собой в могилу. Я стала замкнутой. Перестала любить себя, но Ноа оставался рядом, поддерживал меня, помогал мне бороться с болью. Несмотря на то, кем я стала.
И это только укрепило меня в мысли о том, что я его недостойна. Он любил меня, я это знала, но это был лишь вопрос времени. Он все равно бы ушел.
— Оставь меня в покое, Ноа, — говорю я. Мой голос ломается от усталости.
— Хватит, Лара, — шепчет он. — Это же я. Хватит вести себя так. Я бы никогда не сделал тебе больно. Ты это знаешь.
— Ни хрена я не знаю! — взрываюсь я. — Все, что я знаю, — это то, что я видела собственными глазами. На твоих коленях сидела другая женщина. Она тебя целовала. И я примерно понимаю почему. Не нужно объяснять.
— Боже мой, — рычит Ноа, видимо, уже не справляясь со злостью. — Ты не имеешь ни малейшего гребаного понятия!
— Просто оставь меня в покое, пожалуйста.
— Черт, Лара…
— Я не хочу говорить с тобой, Ноа, а теперь уходи.
— Нет. И хватит играть в эти гребаные игры!