Что, если Ира права? Может, он не врёт мне, и ненависть прошла, но что заняло её место? Не любовь ли? Странная, больная, при которой он смог позволить себе на крыше требовать от меня поцелуй?
Ирка — тот ещё фантазёр. Мне требовался свежий трезвый взгляд на проблему! И Гошка, в принципе, годился для этого.
— Приезжай, конечно… любимый… — выдавила я из себя это чуждое мне слово.
Глеб искоса глянул на меня, но я сделала вид, что не заметила этого.
— Хм… Он с тобой рядом, да? — угадал Гошка. — Не парься, отыграем в лучшем виде! Завтра жди!
Завтра? Нет, мне надо срочно! Всего пара дней, а потом Ивлев должен уехать!
— А почему не сегодня? — капризно спросила я. — Я так соскучилась!
— Ладно, Сомова, сегодня! — рассмеялся Гошка. — Блин, как я буду ржать! Ладно, до встречи! Любимая! — и он рассмеялся, а я повесила трубку.
Как он будет ржать! Тоже мне! Совершенно ничего смешного! Если в меня влюблён такой псих, как Ивлев, то это катастрофа!
— Твой парень? — спокойно спросил Глеб, с любопытством глянув на меня.
— Мой парень. — Ответила я. — Он приедет сегодня.
— Жаль. — Ответил Глеб, и я насторожилась, но он добавил: — Жаль, не сможем перестелить крышу — рука не позволит.
— Ничего, — коварно улыбнулась я. — Мы с ним не виделись целую неделю — нам будет не до ремонта.
— Я понял, — усмехнулся парень. — Ладно. Так мы говорили о твоей ненависти ко мне, не так ли? — напомнил он.
— Не так, — буркнула я, принимаясь за подостывший кофе. — Я тебя вообще не замечала, пока ты не стал мне всюду попадаться, толкаться, задевать и ехидничать!
Мне показалось, что удалось его смутить. Но это оказалось ненадолго.
— Я просто не представляю, насколько можно не любить человека, чтобы непускать его на порог своего дома, — задумчиво признался Глеб.
— Слушай, давай начистоту, — предложила я. — Ты богатенький буратино, решивший, что за деньги купишь любую и что тебе доступно всё, что ты только пожелаешь…
— Ты серьёзно? — удивился он. — Вот не думал, что произвожу такое впечатление.
Серо-зелёные глаза посмотрели на меня с полнейшим непониманием.
— Ты считаешь, что раз я сдала тебе избушку, ты мне симпатичен или можешь стать симпатичен, но нет! Потому что я не из тех, кто клюёт на смазливую мордаху, я вижу, какой ты!
— И какой же я? — он нагло заглядывал мне в лицо и ждал ответа.
Хочет знать, какой он? Да пожалуйста! Сам напросился!
— Противный, самоуверенный, бездушный прожигатель жизни! — высказалась я.
Он воспринял это спокойно. Кивнул и прокомментировал:
— Пафосно. И красиво. Так меня ещё никто не называл.
— И к вопросу о моём доме: я не пущу тебя в него! — решила поставить все точки над «и». - Потому что ты мне — никто, а я в свой дом, как и в свою жизнь, абы кого не пускаю!
— Но меня же пустила, — справедливо заметил Глеб, а стоило мне открыть рот для возражений, продолжил: — Признай хоть это: ты впустила меня в свою жизнь. Я гуляю с твоими подругами, хожу по твоему участку и живу в твоей избушке! Я уже в твоей жизни, Сомова!
— Тебя это так радует? — поразилась я.
— Нет. Как и тебя. Но это факт.